Маленький журавль из мертвой деревни

И все в таком духе. Иногда говорила совсем как ребенок: и интонации, и выговор. Врач училища провел с Чжан Чуньмэй беседу. Он расспросил ее про детство, про деревню, сколько там было дворов. Были ли в деревне люди, учившие в университете иностранный язык. Чжан Чуньмэй отвечала подробно: деревня маленькая, в двадцать дворов, одной стороной упирается в гору, на горе поля террасами. До школьного автобуса два с лишним часа ходу. Врач спросил: такая бедная семья все равно отправила тебя в школу? Чуньмэй отвечала, что у них все дети в деревне ходили в школу, в их деревне очень хорошие нравы. И говорила-то как убедительно! Экзамен Чуньмэй сдавала в Нанкине, и один из экзаменаторов хорошо запомнил одежду, в которой она пришла на комиссию. На Чуньмэй было очень модное шерстяное пальто красного цвета с черным меховым воротником, черные пуговицы с золочеными ободками — откуда деревенской девочке достать такую одежду? Тут и отдел безопасности забеспокоился. они поговорили с Чуньмэй и вывели ее на чистую воду. Почему она решила солгать о своем семейном происхождении? Разве настоящая семья не лучше той, которую она придумала? Молчит. Будешь молчать — последует серьезное наказание! Все равно молчит. Неужели родители с тобой плохо обращались? Мотает головой. Мотает решительно и печально, будто говорит: как вы могли такое подумать!

— Где моя дочь сейчас?

— Вам должно быть известно, что в армии подделка личного дела расценивается как преступление, наказание за такое преступление выносит военный суд.

— Где она отбывает наказание?! — главное, чтобы моя Ятоу живая вернулась домой, никакое наказание нестрашно.

— Пока ее сняли с занятий, поместили в больницу под наблюдение. Такой психоз излечим. Ей прописали медикаменты…

Чжан Цзянь опустил печальное лицо, уставился в землю. Какие медикаменты? Не хватало, чтобы из нормального здорового ребенка сделали дурочку! Под ногами весело шествовал отряд муравьев, одни тащили что-то на спинах, другие дружно волокли крыло мотылька. Муравьи тоже «рапортуют об успехах»? Его дочку, словно помешанную, держат в больнице для душевнобольных, в его сердце болью пробило брешь, а муравьи все «рапортуют об успехах». Чжан Цзянь больше не слышал бубнеж офицера. Он поедет в эту больницу и заберет оттуда Ятоу, не нужна нам никакая армия — помирать, так всем вместе.

— …Из училища меня направили поговорить с родителями Чуньмэй, посмотреть, как живут ее одноклассники. Психиатры считают, что случай Чжан Чуньмэй особенный: обычно фантазии у пациентов другие… Например, если б она сказала, что родилась в семье генерала, эту выдумку можно было бы объяснить. Вы меня понимаете?

Чжан Цзянь кивнул.

— Я и на завод к вам ходил. И в жилкомитете о матери Чжан Чуньмэй отзываются прекрасно. Девочка росла в хорошей обстановке, как ни посмотри. И в школе училась отлично, я беседовал с преподавателями. Могу я теперь поговорить с ее матерью?

Терраса в их доме превратилась в зрительскую трибуну, соседи высыпали на балкон и облепили перила. На сцене офицер ВВС НОАК и мастер Чжан разыгрывали какую-то пьесу. Товарищ из ВВС как пить дать рассказал мастеру Чжану что-то плохое, мастер Чжан сидит, сгорбившись, вжал шею в плечи, сразу видно, расстроен, сильно расстроен. Наверняка что-то с Ятоу. Что такое? Знать, нехорошо дело! Как бы не оказалось, что она теперь павший герой, тетя Лэй Фэи…

Тут кто-то из соседок и Сяохуань вытащил на террасу, ее подвели к просвету между двумя огромными транспарантами, свисавшими с крыши до первого этажа, показали мужчин, присевших на корточки внизу.

— С Ятоу что-то случилось? — крикнула Сяохуань.

Чжан Цзянь оглянулся, увидел, что люди со всего дома явились на слушание. Не успела Ятоу попасть в беду, а публичный суд уже начался. На крик Сяохуань выбежала и Дохэ, страшно побледнев, она смотрела то на него, то на офицера.

Чжан Цзянь спешно вынес решение. Пока жене ничего говорить не будем, он — глава семьи, сам решит, как и когда ей сказать.

Офицер не ожидал, что отец Чуньмэй окажется таким своевольным. Молодой человек поднялся на ноги, хотел попрощаться, но Чжан Цзянь только глянул на него снизу вверх и махнул рукой. Офицер свернул с тропинки на дорогу, а Чжан Цзянь все сидел на том же месте. Какой простодушный работяга, подумал офицер, позабыл даже пригласить гостя на чашку чая, до того сражен новостями о дочери, что встать не может.

Люди на трибунах, перевесившись через перила, наблюдали, как Чжан Цзянь медленно поднимается на ноги, вот он постоял немного — наверное, голова закружилась — и по-стариковски побрел к лестнице. На ходу случайно задел старые, как и сам дом, велосипеды, сваленные у входа на лестницу, велосипеды упали, и звук был такой, будто на землю рухнула груда металлолома. Мастер Чжан не стал поднимать велосипеды, а медленно пошел наверх. Жене и свояченице, выскочившим навстречу, бросил:

— Чего выбежали? Чего тут смотреть?! Ятоу заболела, легла в больницу, вот и все!

Услышав его слова, публика на трибунах зашушукалась:

— Чем это она заболела?

— Да ничем хорошим.