Маленькое дорожное приключение

– На убийство – нет. Хотя есть факты, которые еще остались невыясненными. Когда мы закончим допрос, нам придется отослать его в Бозмен, где расследование будет продолжено.

– Что это значит? И вообще, с кем я разговариваю? Здесь есть телефон? Можно от вас позвонить?

Полисмен рассмеялся почти по-отечески.

– Вас никто не арестовывал, мисс Мерсер. Звоните, пожалуйста. – Он кивнул в сторону таксофона.

Когда Эви вставляла в щель телефонную карточку, рука у нее дрожала. Она тупо уставилась на кнопки. Кому же звонить? Они в двух тысячах миль от дома. Но Коул то, Коул у себя дома! Если он действительно Коул…

Все было как в кошмарном сне. Единственный человек, с которым она хотела поговорить, был Коул. И в то же время Эви сильно сомневалась, что знает его.

* * *

Она села на стул, стоявший у стенки. Прошло еще два часа. Пришло еще несколько факсов. Звонили телефоны. Пришел Китридж – похвастаться своим подвигом и выслушать поздравления коллег.

– Я только поглядел на него и сразу думаю: «Э, да я этого парня знаю!» Сделал вид, что хочу только права проверить. Ни про какого Крика я и спрашивать не стал – сразу спросил у Дорнена, что ему известно про Криса Рейнса…

Тут он заметил Эви и осекся.

Она сидела, прислонившись головой к стене. С тех пор, как она закончила говорить с Дорненом, с ней никто не заговаривал. Она отчаянно надеялась, что не сболтнула ничего лишнего. Впрочем, так или иначе, полицейские были убеждены, что Эви тут ни при чем.

Она зажмурилась и стиснула губы. Ну как она может быть ни при чем? Она ведь любит его!

Но знает ли она его? Или она снова совершила ошибку, худшую ошибку в своей жизни? Снова видела только то, что хотела видеть, верила в то, во что хотела верить? Сейчас она не могла думать об этом.

Треск полицейской рации вернул ее к действительности. Патруль докладывал о проверке документов.

Всего несколько часов назад они с Коулом были обычной, ничем не примечательной парочкой. И у них тоже проверяли документы.

Нет, не с Коулом. С Кристофером. Но Эви не могла называть Коула этим чужим именем.

Дверь приемной открылась. Сердце у Эви подпрыгнуло.

Вошел Коул под конвоем двух полицейских. Эви не помнила, как она очутилась на ногах и сколько шагов она сделала. Просто внезапно она оказалась рядом с ним. Ей так хотелось коснуться его, обнять…

Но полицейские преградили ей путь. Между нею и Коулом встала, словно непреодолимая стена.

Между двумя высокими полисменами Коул казался ниже ростом. Лицо его как-то заострилось, и взгляд сделался пронзительным, как у коршуна. Он не отводил глаз от ее лица.

– Ты все еще здесь? – спросил он.

Ей нужно было сказать ему так много! Что она любит его. Что она его выручит. Но вырвалось у нее совсем другое:

– Коул, что происходит? Скажи, это ведь ошибка?

Она не могла преодолеть стены, которой отгородился от нее сам Коул. Он выглядел пристыженным, сердитым и виноватым.

– Поезжай домой.

Эви даже не догадалась позвонить в отель. Она не знала, где будет ночевать. Эви знала только одно: никуда она не поедет.

– Без тебя я не уеду.

– Уезжай!

Она словно не слышала его. Подступила ближе, заглянула ему в глаза.

– Как твое имя?

– Коул Крик, – ответил он совершенно бесцветным голосом.

– Кристофер Рейне, – уточнил один из полицейских.

– Мое имя – Коул Крик! – повторил Коул. – Я поклялся, что не буду больше носить имя Рейне.

– Потому, что это имя вашего отца?

– Я оставил все это позади.

– Он сбежал, – сказал другой полисмен. – На его имя выписан ордер на арест.

– Это произошло через три дня после того, как я покинул штат! – отрезал Коул. – Я даже не знал о его смерти, пока не попал в Небраску.

Эви не знала, что говорить. Она не знала, что сообщил им Коул, и боялась сказать что-нибудь, противоречащее его словам.

Осознав, о чем она думает, Эви резко выпрямилась и вскинула голову. Человек, которого она любит, не может врать! Он сказал правду. И бояться ей нечего.

«Но ведь он не сказал тебе своего настоящего имени», – напомнил ей внутренний голос.

Она обратилась к Коулу.

– Ты говорил, что добирался из Техаса в Небраску полгода.

– Это правда. А в Небраске меня ждало письмо от матери, из которого я узнал, что отец умер.

– Это ты его убил! – встрял в разговор Китридж.

– Он бил мою мать. Я его ударил.

– Хорошо ударил!

– Я должен был остановить его.

– Раз и навсегда?

– Я его ударил. Он упал. Когда я уходил, он был жив.

– А через три дня он умер от сердечного приступа, – сказал Китридж. – И хирург сказал, что это было напрямую связано с тем, что ты его ударил.

– Я его ударил только один раз, – снова повторил Коул.

– Ну, да, и травма вызвала сердечный приступ. И, кстати, это тоже считается преступлением.

– Тогда почему его не арестовали за то, что он бил мою мать?

Китридж надменно пояснил:

– Причинение телесных повреждений, влекущих за собой смерть, тоже считается уголовным преступлением!

– Не я же устроил ему этот сердечный приступ! – взорвался Коул.

– Это решит суд!

– По-моему, улик недостаточно, – пробормотал себе под нос Дорнен.