Маленькое кафе в Копенгагене

Маленькая и беззащитная, Аврил свернулась в кожаном кресле в «Варме», сжимая в руках кружку кофе. Всю дорогу она проплакала, и эти слезы, кажется, испугали ее саму не меньше, чем удивили меня. Почему-то мне казалось, что такие суперпринцессы, как Аврил, не умеют лить слезы, как обыкновенные девушки, отдаваясь плачу всей душой, судорожно всхлипывая и сморкаясь.

Бен поскорее ретировался – отправился в отель рассказать новости остальным, а нас, девушек, Ева подхватила и повела к себе. Оказывается, мы были от ее кафе в двух шагах, и я немного испугалась, когда она его открыла (вот сейчас набегут посетители). Но Ева, надо отдать ей должное, сразу, как только мы вошли, заперла дверь изнутри, после чего принялась хлопотать вокруг нас.

– П-п-простите, мне так с-стыдно, – хрипло заговорила Аврил. Сейчас, утратив обычную самоуверенность, она стала похожа на растерянную девочку-подростка.

– Ничего страшного. – Ева потрепала ее по руке. – Вам необходимо было поплакать.

– Я… я никогда н-не плачу. – Не успев договорить, она снова разрыдалась.

Мы с Евой обменялись беспокойными взглядами, она подсела к Аврил и крепко обняла ее. Я сидела чуть поодаль, глядя на них и чувствуя неловкость оттого, что невольно стала свидетелем ее слабости.

Когда мало-помалу слезы иссякли, все лицо Аврил было в разводах от туши.

– Воображаю, как я сейчас выгляжу. – Тут Ева подхватила со стола салфетки и передала Аврил, которая неожиданно резкими движениями, почти со злостью, стала промокать глаза. – Что я за урод.

– Аврил, ты просто не можешь быть уродом, – мягко возразила я, не обращая внимания на пятна у нее на щеках. При ее нежной коже и тонком, с высокими скулами абрисе лица девушка и сейчас выглядела красавицей, пусть и слегка растрепанной. Напади на меня такой приступ плача, я бы сейчас щеголяла с заплывшими свиными глазками и опухшим носом.

– Я имела в виду внутренне.

– Вы в чужой стране, далеко от дома. Да еще после такого удара и шока. Не удивительно, что вы растерянны. – Ева протянула ей новую салфетку.

– Дело не в том. Это не случайность. Я вообще ходячее недоразумение.

– Это не так, я уверена. Вы переволновались, как и все мы.

Но в ответ на ободряющие слова Евы Аврил возмущенно запротестовала:

– Нет, это так, вы не понимаете. Вот и брак у меня трещит по швам.

Словно стыдясь этого признания, она опустила голову и прижала к груди сумочку, как щит. – Кристоферу, мужу, я больше неинтересна. Я ему надоела – я точно знаю! – Она раздраженно повысила голос, будто ждала, что Ева осмелится ей противоречить. – Он меня избегает. Я же знаю, ему противно быть со мной рядом. – И, плаксиво сморщившись, она принялась комкать зажатую в руке салфетку.

Ева выслушала ее, плотно сжав губы.

– Все же вы знаете или вам кажется?

Аврил немного растерянно пожала плечами – похоже, она не привыкла, чтобы кто-то оспаривал ее мнение.

– Он во мне разочаровался.

– С чего бы это? Ты красивая, успешная, – выпалила я и тут же забеспокоилась: а вдруг она сочтет такую характеристику поверхностной и обидится, что мне больше нечего о ней сказать. Я зря волновалась.

Надменно вздернув бровь, Аврил посмотрела прямо на меня:

– А еще капризная и с большими претензиями. – Смутившись, я открыла рот, пытаясь найти доводы, опровергающие это. – Да-да, ты, правда, этого не сказала, но большинство людей считают меня именно такой. И они правы, я такая и есть.

– Да, – перебила Ева. – Но наверняка ваш муж узнал об этом еще до женитьбы. Разве он не полюбил вас именно такой? Так что же изменилось?

Аврил усмехнулась, вроде бы над собой, и уголки ее рта снова поползли вниз.

– Его это забавляло. До того как мы поженились, он над этим подшучивал. Но он говорил, ему нравится, что я четко знаю, чего хочу, и что во мне нет притворства. А теперь ему все это надоело. Я знаю, что надоело! – Резким движением она схватила свой кофе.

– Он вам это сказал?

– Нет, но я вижу, – буркнула девушка, заслонившись чашкой.

– А что именно вы видите? – настаивала Ева, к раздражению Аврил (ожидавшей, по-видимому, что ей поверят на слово).

– Ну, – она задумалась, морща лоб, – мы… мы раньше любили посидеть вместе после ужина и поговорить. А теперь он торопится как можно скорее поесть и сразу бежит к себе в кабинет. И дверь закрывает. А потом ложится спать – когда думает, что я уже уснула. А я не уснула!

– Ты говорила ему о своих чувствах?

– Я не должна ничего говорить, – надулась Аврил. – Он и сам должен все понимать.

Мне стоило усилия не засмеяться, и я была благодарна Еве, когда та продолжила деликатное зондирование. В такой ситуации от меня было мало толку.

– Каким образом? Так же, как вы поняли, что надоели ему? – Датчанка впервые повысила голос, это прозвучало хотя и с любовью, но жестковато, отчего мы с Аврил обе невольно выпрямились.

– Но ему же со мной скучно, – все еще не сдавалась Аврил, но уже не так агрессивно, как будто оправдываясь.

– Чем же он занимается в кабинете? Когда уходит, вместо того чтобы остаться с вами?