Маленькое счастье. Как жить, чтобы все было хорошо

опасное и разрушительное состояние. Еще древние философы знали, что жалость к себе и зависть к другим образуют пару. «Почему я больной, а другие – здоровые? Почему я бедный, а другие – богатые? Почему со мной случилась неприятность, а с другими – не случилась?» К себе надо относиться как к лучшему другу, так греки считали. И не может быть к лучшему другу зависти – точно так же нельзя завидовать самому себе. И не может быть к лучшему другу унизительной жалости – точно так же нельзя жалеть самого себя. Это ненормальное состояние, оно разрушает. Лучшему другу можно сочувствовать, поддерживать и помогать. Сопереживать и быть ему опорой. Радоваться его успехам, и утешать в несчастье, и подбадривать. Вот так и к себе надо относиться. А жалость к себе – замаскированная зависть к другим, ученые это давно знают. И мы знаем, что за потоком непрерывных жалоб скрываются гнев и злость. «Вам-то хорошо говорить! С вами ничего не случилось! А я – бедная жертва жестоких обстоятельств! Ничего, вы еще окажетесь в плохом положении!» Вот и вся жалость к себе. Так что надо быть себе лучшим другом. Любить себя в меру, уважать, поддерживать и подбадривать. Давать себе право поплакать и погрустить. И сказать себе слова поддержки. А жалость к себе – дорога к одиночеству. Это тоже давно известно. Быть себе лучшим другом непросто. И обрести поддержку в самом себе нелегко. Начать надо с обычного уважения к своей личности – с этого начинается истинная дружба. Дружба с самим собой.

«Я не могу простить!» —

добрый человек еще и мучается. На самом деле он все простил. Потому что «простить-извинить» означает вот что – не требовать с того, кто причинил зло, «вину» – компенсацию. Не причинять ему зла. Не преследовать его. Не требовать его казни и разорения, болезни и смерти. Вот и все прощение. В этом оно и есть. А переменить отношение к тому, кто причинил зло, предал, обобрал, нанес ущерб умышленно, издевался и бил – это уже некие высокодуховные практики. Просто простить – просто не преследовать. И не причинять зла. А помнить нужно, как без этого. Это опыт. И наступать на те же грабли не надо. И в дом приглашать. Это уже что-то другое, это не прощение. Это удивительные поступки все же. А простить – мы давно простили. Только общаться больше нет никакого желания…

Слова не исчезают.

Это наш богослов и философ С. Булгаков писал. Они остаются в атмосфере. И иногда хочется проветрить комнату, словно там накурено, да не все слова можно выкурить и выветрить… И слова возвращаются, иногда в точности как эхо. И человеку так обидно, так горько! В самую тяжелую минуту могут прозвучать слова, которые больно ранят и добивают. А это эхо его собственных слов. Которые он когда-то жестоко сказал. Как бабушка Лермонтова. У нее муж отравился, человек с тяжелым характером. И она сказала: «Собаке – собачья смерть». А потом убили ее горячо любимого внука Мишеньку. И царь сказал в точности эти слова: «Собаке – собачья смерть». Поэтому осуждать и подводить итог чьей-то жизни или поступкам – дело такое, скользкое. Эхо может вернуть слова через других людей, через много лет, в связи с другими событиями. «Каждый сам за себя» – это можно услышать, попросив о помощи. И узнать эхо собственных слов. «Ты сам виноват!» – тоже эхо. «Наберитесь терпения и проявите стойкость!», «по заслугам и награда», «так ему и надо!» – много фраз, которые эхом возвращаются. И они опаснее брани и ругани – после них действительно можно просто проветрить помещение. После ругани эха не бывает обычно. А после тяжелых, рубленых, осуждающих и жестоких слов непременно эхо будет. Они отзываются через много лет. И лучше их не говорить, не писать – они обязательно вернутся. В самый тяжелый момент их услышат или прочитают те, которые так говорят и пишут. И это будет всего лишь эхо их собственных слов…

Взятки давать нехорошо.