Малера (СИ)

Он касается щеки языком и меня взрывает. Просовывает мне руку под шею и сильнее прижимается лицом. Другая рука медленно ползет под майку. Живот, ребра, грудь. Гладит. Сжимает. Боже… Да!

— Забудь. Уехала и больше не приедет.

Отстраняюсь насколько возможно и пытаюсь рассмотреть в темноте лицо. Не получается, вижу только очертания и все. Мозгами понимаю, что правду сказал, но вот почему-то в глаза посмотреть очень хочется. Дикая неприязнь у меня к этой девице. И пока размышляла здесь до прихода Филатова явно понимала, что ревную. Но сказал же — свалила. Лучше бы и правда навсегда, потому как больше присутствия ее терпеть не намерена.

— Хорошо, что пришел, — веду пальцем по его лицу. Мот разворачивается и ловит губами палец, втягивает его и облизывает. Не хочу вытаскивать. Мне так нравится, как он это делает, звоном в ушах тарабанит от его языка. — Пожалуйста, еще.

— Может так? — задирает майку и сдвигая грудь, жестко по очереди ласкает. Всасывает вершины и жадно лижет. — Лер, — отрывает он голову — прости, но не могу ждать. Прости…

С этими словами сдирает мои домашние штаны и отбрасывает в сторону. Мои контакты искрят и замыкают. Как только Мот стащил мою одежду, подрываюсь и помогаю ему раздеться. Тороплюсь оставить его голым. Скорость разгоняю, не могу притормозить ни на секунду. Я одержима им! Просто горю от дикого желания. Целуемся, кусаем губы. Объятия нежности не несут, только жесткое потребление, они похожи на вакханалию. Мы оголтело завоевываем друг друга, претендуем на большее. Под кожей Матвея перекатываются каменные мышцы, исследую их захватами ладоней не останавливаясь, спускаюсь по телу все ниже и ниже, пока до члена не дохожу. Не могу себе отказать и беру в руки.

Гладкий, твердый с невыразимо нежной кожей. Тяжелый, налитый кровью. Восхищаюсь им. Угу… Даже так! Веду рукой и с удовольствием отмечаю, как перехватило дыхание у Мота. Чуть крепче сжимаю и тут же задушенный низкий стон слышу.

— Лер…

Рывок и колени в разные стороны. За бедра подтягивает и врывается в меня одним сильным толчком. Закусываю палец, чтобы не заорать. Ладонью рот прикрываю для надежности. Из глаз брызгают слезы от нахлынувших ощущений. Какой кайф! С головой накрывает. Второй не менее жесткий, выбивает скулящий стон.

— Да чтоб тебя! — неконтролируемо вырывается у меня. Не знаю, как еще выразить.

— Хочу тебя. Снова и снова. Можно жестче? Мне мало.

— Делай как знаешь, только дай мне…

— Понял.

Раскрывает меня, словно ракушку и начинает входить сильнее и напористее, быстрее и быстрее. Член разбухает во мне, его очень много. Стенками ощущаю даже вены. Трение невыносимо и очень чувствительно. На грани все. Я будто немею, даже легкая боль от этого появляется, которая быстро проходит. Перед глазами плывет. Мое тело мне больше не принадлежит. Им владеет Филатов, который голодно и одержимо вбивается в меня.

— Матвей, я сейчас… — внезапно накрывает. Что хочу не понимаю, просто говорю ему. — Да-да-да! Еще! Не останав-ливай…ся… Бо-ж-ж-е-е-е…мой… Да-да …пожалуйста… Д-д-а-а…

Растекаюсь под ним, плавлюсь. Передышка недолгая. Мот забрасывает на плечи мои ноги и догоняется. Сильно и яростно. Хлопки оглушительно звучат в тишине ночи. Даже эхо присутствует. Со сдавленным стоном кончает на ягодицы. Теплые брызги орошают мне разгоряченную кожу и стекают вниз. Спермы много, очень много. Тяжело дыша, заваливается рядом со мной и кладет руку на живот.

— Все хорошо?

— Да, — притягивает крепче и целует в щеку. — У тебя?

— Отлично. Давай обсудим кое-что.

— Мот, может не здесь?

— Может. Сходим завтра куда-нибудь?

Киваю в ответ, забываю, что не видит. Слышу только его теплое дыхание. Тянусь к нему, и сама нежно целую в губы. Откликается мгновенно. Все движения настолько проникновенные, что становится спокойно и хорошо. Шепчу ему о своем согласии и приникаю к сильному плечу. Обнимаю. Дышу им. Сплетаемся клубком и на миг прикрываем глаза, а когда открываем, то за окном уже почти утро.

— Лера, — раздается стук в дверь — ты проснулась?

Папа! Мать… Вашу мать! Папа!

Одновременно поворачиваемся и пялимся друг на друга. Я испуганно, а Матвей еще промаргивается ото сна.

24

— Будем сдаваться? — шепчет мне Мот, игнорируя стук.

Мои глаза сейчас из орбит вылезут. Зажимаю ему рот. Паникую, пока все еще лежа. От страха вцепляюсь в Мота и жду спасения. Нет, я понимаю, что никто нас не прибьет, особенно меня, а вот ржущему Филатову лицо подрихтуют точно.

— Лера, отопри дверь, — дергается ручка по ту сторону.

— Пап, я в душе, — ору, что есть сил.

— Да…? Ну прекрасно. Спускайся завтракать потом.

— Хорошо.

Мое сердце оглушительно стучит, мне кажется оно готово вырваться наружу, проломить бешеный путь сквозь ломающиеся ребра. Я реально испугалась настолько, что меня притискивает к полу неопровержимо. Сквозь звон в ушах слышаться гаснущие шаги. Папа уходит. Боже, слава тебе! Пронесло. Тихо выдыхаю и пытаюсь прийти в себя. Потихоньку осознаю, что Матвей рядом лежит столь же осторожно.