Малина

У Ивана и у меня есть друзья и, кроме того, прочие люди, среди которых лишь изредка попадается кто-то, про кого он или я знаем, кто это, собственно, такой или хотя бы, как этого человека зовут. С друзьями и прочими людьми нам время от времени приходится ходить в ресторан, по меньшей мере на полчасика заглядывать с ними в кафе или придумывать что-то для иностранцев, которых некуда девать, а большей частью приходится еще сидеть и ждать звонка. Пусть бы случаю было угодно, чтобы Иван и я хоть один-единственный раз, действительно, только раз встретились бы в городе, он с людьми, и я с людьми, — тогда бы он, по крайней мере, понял, что я могу выглядеть по-другому, что я умею одеваться (в чем он сомневается), что я разговорчивая (в чем он сомневается еще больше). Потому что в его присутствии я смолкаю, ибо и самые пустячные слова: да, сейчас, так, и, но, тогда, ах! — особо заряжены, когда летят к нему от меня, их значение усилено во сто крат, они тысячекратно более действенны, нежели самые занимательные рассказы, анекдоты, демонстративные словесные баталии, все, что слыхивали из моих уст друзья и прочие люди, так же как жесты, капризы, повадки напоказ — ведь для Ивана у меня нет ничего напоказ, я не делаю перед ним ничего, чтобы казаться; я благодарна, когда могу смешать для него напиток, приготовить еду; потихоньку, от случая к случаю, чистить ему ботинки; когда могу пятновыводителем обработать его куртку. Сказать: «Ну вот, готово!» — значит для меня больше, чем морщить лоб над ресторанным меню, блистательно выступить перед людьми, вести дебаты; больше, чем бесконечное целование руки и просьбы о новой встрече, чем хмельные поездки домой с друзьями, лишний стаканчик, пропущенный в баре «Лоос», поцелуи направо и налево и «До скорого!» Ведь когда Иван идет обедать к «Захеру», разумеется, за счет Института и потому, что он обязан, то у меня под вечер наверняка назначена встреча кое с кем у «Захера» в Синем баре, и мы с Иваном не столкнемся, захоти я даже это спровоцировать или этому воспрепятствовать, я же сегодня ужинаю в «Штадткруге», а Иван едет с иностранцами в Гринцинг, завтра я должна нескольким людям показать Хайлигенштадт и Нусдорф, что приводит меня в отчаяние, а Иван с одним человеком будет обедать у «Трех гусар». Многие люди приезжают к нему из-за границы, ко мне тоже часто приезжают из-за границы, и это опять мешает нам увидеться, например, сегодня нам остаются только телефонные разговоры. И перед тем, как нам разойтись к разным людям, рядом с первой группой наших телефонных фраз собирается, на беглый взгляд, совсем другая группа фраз, и все они вертятся вокруг слова «например».

Иван говорит, он-де все время слышит от меня слово «например». И чтобы вытравить «напримерные» фразы из меня, он употребляет теперь «напримерные» фразы сам, например, даже в течение того часа, что остается нам до ужина.

— Так что же, например, госпожа Хитрованка? Как было, например, когда я впервые пришел в твою квартиру, на другой день? Тогда, например, вид у нас был очень недоверчивый.

Я, например, никогда еще не заговаривал на улице с незнакомой женщиной, и раньше мне бы никогда не пришло в голову, например, что такая вот незнакомка сразу же с незнакомцем, — что скажешь?

— Не преувеличивай!

— Мне, например, все еще непонятно, чем ты, в сущности, занимаешься. Что, например, можно целый день делать дома, не трогаясь с места? Дай мне, например, немножко подумать. Нет, только ничего мне не рассказывай.

— Пожалуйста, мне это совсем не трудно!

— Я, например, совсем не любопытен, не говори мне ничего, я только сам задаю себе кое-какие вопросы, но поскольку я беспримерно деликатен, то и не жду ответа.

— Иван, не надо так!

— А как надо?

— Если я, например, приду сегодня вечером домой усталая, но несмотря на это все-таки буду ждать звонка, что, например, ты, Иван, на это скажешь?

— Лучше, как придешь, ложись сразу спать, госпожа Хитрованка.

И с этой фразой Иван ушел.

В отличие от других мужчин Иван совершенно не переносит, когда я специально жду его звонка, когда отвожу для него время, сообразуюсь с его свободными часами, так что я делаю это втайне, я приноравливаюсь к нему и думаю о его премудростях, ибо от него я впервые услышала множество премудростей. Однако теперь уже поздно, встретить бы мне Ивана по дороге на почту лет пятнадцать назад. Учиться-то еще не поздно, но как мало времени останется у меня, чтобы применить полученные знания. Но прежде чем заснуть сегодня по Иванову велению, я думаю о том, что тогда неспособна была бы усвоить урок во всем объеме.

Звонит, жужжит, воркует телефон, я хватаю трубку, хочу уже сказать: «Алло!» — ведь это может быть Иван, но потом тихонько кладу ее, потому что сегодня мне отказано в последнем звонке. Звонок раздается опять, но сразу умолкает, звонили осторожно, наверно, это был Иван, это мог быть только Иван, а я не хочу лежать здесь мертвой, еще нет, если это и вправду был Иван, то пусть он будет мною доволен и думает, что я давно сплю.