Малина

Но сегодня я курю, и жду, и курю возле телефона заполночь, и снимаю трубку, и Иван спрашивает, и я отвечаю.

Сейчас, я только возьму пепельницу

Минутку, я тоже

Ты тоже закуриваешь

Так. Да. Нет, не получается

У тебя спичек нет?

Есть последняя, нет, прикурю от свечки

Ты тоже слышишь? Звуки где-то на линии

У телефона ведь бывают свои штучки

Что? Все время кто-то вмешивается

Какие еще тучки

Я сказала «штучки», ничего существенного, первая буква «ша»

Не понимаю, что за тучки

Прости, на сей раз это было злосчастное слово

Что значит злосчастное, что ты имеешь в виду?

Ничего, просто если без конца повторяешь какое-то слово

Но даже если одновременно разговаривают четыре человека, мне все-таки удается расслышать голос Ивана, а пока я его слышу и знаю, что он слышит меня, я жива. Пока телефон, даже когда нам приходится прервать разговор, снова звонит, визжит, звякает, ревет, иногда на один тон выше и на несколько тонов ниже, чем надо, и его все равно слышно, даже если хлопаешь дверцей холодильника, пускаешь проигрыватель или воду в ванной, — а кто знает, на что способен телефон, и можно ли предвидеть его внезапные выходки? До тех пор, пока он все-таки доносит до меня голос Ивана, независимо от того, понимаем ли мы друг друга, понимаем с трудом или не понимаем совсем, поскольку венская телефонная сеть на какие-то минуты вырубается, — пока это так, мне все безразлично, даже то, что он хочет мне сказать, и, полная ожидания, то оживая, то погибая, я опять начинаю с «Алло?». Только Иван ничего этого не знает, он звонит или не звонит, нет, он все-таки звонит.

Как это мило, что ты мне

Мило, почему мило?

Просто так. Это мило с твоей стороны

А я стою на полу на коленях перед телефоном и надеюсь, что Малина тоже никогда не застанет меня в таком положении, он тоже не должен видеть, как я падаю ниц перед телефоном, словно мусульманин на молитвенный коврик, и прижимаюсь лбом к паркету.

Ты не можешь говорить немного четче

Попробую раскрутить шнур, теперь лучше?

Ну, а какие у тебя планы на сегодня?

У меня? Ах, ничего особенного

Моя Мекка и мой Иерусалим! И я такая избранная среди всех телефонных абонентов, и меня выбирают, и набирают мои цифры — 72 31 44, Иван ведь может уже на память найти меня на любом диске, и мой номер он находит уверенней, чем мои волосы, мои губы и мою руку.

Я, сегодня вечером?

Нет, если ты не можешь

Но ведь у тебя же

Верно, но я туда не хочу

Но по-моему, это, извини

Я же тебе говорю, это нисколько

Тебе лучше пойти туда, я ведь совсем забыл

Значит, забыл, значит, ты

Тогда до завтра, спокойной ночи!