Малиновая шарлотка

Вечером, когда вернулся муж, шарлотка стояла на столе, источая аромат ванили и яблок и красуясь зарумяненной хрустящей корочкой.

Натали как раз отправляла только что законченный перевод «интернет-заказчикам», когда раздался звук хлопнувшей двери и послышались быстрые шаги Ахмеда.

– Где ты была три дня назад ближе к вечеру? – спросил он, ворвавшись в зал.

– Не помню, – привстала Натали, даже не сразу сообразив, о чем идет речь. – Может быть, пила кофе с Ниной?

– Врешь, ты пила с мужчиной вино. На виду у всего города.

Звук пощечины прозвучал как выстрел. Коротко и резко. Натали вскрикнула и, упав на стул от неожиданности, закрылась полами халата, как будто хотела, чтобы ершистые шелковые птицы защитили ее.

– Дрянь. Если еще раз повторится, изобью до полусмерти и выгоню на улицу.

Ахмед повернулся и вышел. Лязгнули замки входной двери, и в квартире воцарилась тишина.

Слезы капали и капали. На стол, на клавиатуру, на японский шелк. Боли не было, чувствовалась только ноющая пустота. Глубоко внутри. Под самым сердцем.

Уйти. Убежать. Уехать. Куда угодно. Пока его нет. Натали наспех оделась в джинсы и футболку, повязалась платком и выскочила из дома. Последнее, что сохранилось у нее в памяти, это коллекция восточных кинжалов на стене с обнаженными клинками, похожими на клювы хищных птиц.

Ограда парка, ощетинившись длинными копьями, казалась бесконечной. А может быть, время остановилось? Или ночь стала бескрайней? Натали шла и шла, прикрывая горящую щеку краем платка. Доходила до перекрестка, поворачивала обратно и опять – шла и шла. Потом снова поворачивала.

Неожиданно ей навстречу попались двое поздних прохожих. Пожилые мужчина и женщина. Они брели вместе и в то же время как будто отдельно. Серые. Безликие. Казалось, измученные друг другом и жизнью. Зачем?

Сколько она пробыла на улице, Натали не знала, да и не хотела знать. Когда боль и обида немного утихли, она вернулась домой. Ахмеда не было. «И явно не будет всю ночь», – презрительно улыбнулась она. Прошла в спальню, приняла душ и легла. Нагребла на себя все подушки и спряталась в них, как в крепости. Она делала так в детстве. Строила из подушек пухлый дворец и представляла себя маленькой принцессой, ждущей, когда за ней прискачет сказочный принц.

* * *

Удары были сильными и глухими. С объемным ухающим звуком, заполняющим все внутренности. Казалось, еще немного – и начнут ломаться ребра и разрываться легкие.

Валентин простонал и протянул руку к телефонной трубке. Кто и зачем позвонил так рано, что даже в грудной клетке заметалось сердце? Тревожно и испуганно.

Это был смуглый.

– Доброе утро, историк. Что-то ты долго спишь. Небось, трахал свою телку всю ночь.

– Пошел ты… – разозлился Валентин и бросил трубку.

Телефон на минуту замолк, а затем зазвонил снова.

Валентин накрыл голову подушкой, с радостью заметив, что уже почти десять утра и Диана давно ушла на работу. Через несколько минут телефон замолк. Да. Хорошо, что он сменил номер мобильного, как посоветовал Хосе, зло ухмыльнулся он про себя, обозвав звонивших скотами и контрабандистами.

За завтраком злость сменилась унынием. Тосты с сыром, смоченные несладким чаем, еле пропихивались в горло. В библиотеку идти расхотелось, а захотелось куда-нибудь спрятаться. Уехать. Исчезнуть.

Надо действительно принять приглашение Леонида и улететь в Испанию. На три недели. Вдруг все уладится? Иногда вещи решаются сами собой лучше, чем когда в них вмешиваешься. Валентин допил чай и еще раз перечитал записку Дианы: «Ты все-таки самый добрый и глупый мужчина на свете. Даже амазонки иногда мечтают о ласковом изнасиловании во сне».