Малиновка поёт лишь о любви...

На следующее утро Дьюлла, уважая просьбу отца, отправилась проведать старшую сестру. Делала она это с тяжелым сердцем, уверенная, что Стелла-Гертруда не зря затворилась в своих покоях, и что вовсе не болезнь была тому причиной.

Старшая принцесса встретила ее, лежа в постели. Стелла-Гертруда была бледна, но увидев Дьюллу, ласково улыбнулась, предложила подсесть поближе и приказала принести напитки и сладости. Сейчас с принцессой были всего три фрейлины – леди Бригита, леди Ровена и еще одна, с которой Дьюлла не была знакома. Девушки сидели поодаль, на скамеечках и вышивали, но леди Ровена тут же поднялась, чтобы выполнить приказ, и принесла охлажденный лимонад и ореховое печенье. Дьюлла кивнула ей и сказала:

- Мы так славно дружили с вами, когда и я была фрейлиной. Приходите как-нибудь, посмотрите мои новые комнаты, поболтаем всласть.

- Вы очень добры, герцогиня, - ответила фрейлина, не поднимая глаз.

Дьюлла проводила ее взглядом, когда Ровена возвращалась к вышиванию. Рик говорил с ней. Может, ему нравятся такие, как Ровена? Она очень мила, в самом деле.

- Удивительно, как, порой, шутит судьба, - говорила тем временем Стелла-Гертруда, предлагая Дьюлле лакомства. - Но теперь понятно, почему вы всегда надевали платья тех же цветов, что и я. Ведь и нашим матерям нравилось одно и то же…

Реплика была лишена деликатности, но Дьюлла так увлеклась размышлениями насчет привлекательности Ровены в глазах Рика, что только пробормотала нечто неразборчивое в ответ.

- Но теперь у нас не будет неловкости по поводу одинаковых платьев, - щебетала принцесса. – Вам так идет алый! А какие на вас украшения! Папа подарил?

- Да, - кивнула Дьюлла, невольно касаясь золотой цепи с коваными медальонами.

– Он такой добрый, наш папочка, - восхитилась Стелла-Гертруда. – Хотите покажу его подарки? Подайте шкатулку!

Дьюллу вовсе не занимали драгоценности, но чтобы соблюсти вежливость пришлось смотреть на бесконечную череду подвесок, серег, футлярчиков для карандашей и прочих хорошеньких женских штучек, призванных украсить их обладательницу. Принцесса восторгалась каждой вещичкой, подробно рассказывая, когда и по какому случаю они были подарены. Дьюлла слушала без интереса, но один предмет привлек ее внимание.

Толстое золотое кольцо старинной, немного грубоватой работы. В золото был оправлен круглый камень – черный, чуть мерцающий золотистыми искрами, на котором был вырезан лебедь.

Стелла-Гертруда сразу заметила ее взгляд и небрежно достала кольцо с лебедем.

- Перстень матери вашего жениха, - сказала она. – Но вряд ли было бы правильным отдать его вам. Ведь это – подарок любви, как вы сами понимаете…

- Конечно, ваше высочество, - произнесла Дьюлла одними губами.

Она не могла не узнать этого лебедя. В замке Свон он красовался на каменном гербе над входом. Значит, это было правдой – что Рик подарил Стелле-Гертруде драгоценность, доставшуюся от матери.

- Как странно, правда? – спросила старшая принцесса с усмешкой. - Увидев красивую женщину, мужчина горит и пылает, и стонет от страсти, но фамильные драгоценности почему-то дарит другой.

О чем это она?! Дьюлла бросила на сестру быстрый взгляд, но промолчала, предоставляя противнику сделать свой ход.

- Да, вы правильно поняли, я вас видела, - понизив голос сказала принцесса, улыбаясь самым любезным образом.

Фрейлины сидели поодаль и не слышали ее слов, склонившись над вышиванием. А может, делали вид, что не слышат.

- Видели нас? – переспросила Дьюлла, стараясь сохранить лицо.

- Вас и Вальдерика, - принцесса произнесла его имя с легким поклоном в сторону Дьюллы, вновь показывая, что помнит уговор, - в нем много страсти, верно? А ведь глядя на него в это трудно поверить – он внешне так сдержан и холоден. Но сердце у него пылает, несомненно. Правда, с вами он пылал совсем по-другому, но вы так красивы, что зажегся бы и святой!.. – она засмеялась.

Дьюлла смотрела на нее, словно увидела впервые. Сейчас принцесса казалась ей особенно уродливой. Но уродство ее было не внешним, нет – ведь и Рик был не красавчик. Но глядя на него сердце пело, а Стелла-Гертруда не вызывала ничего, кроме омерзения. Почему? Не потому ли, что она, Дьюлла, была уязвлена ее словами? Как будто приберегала ладью для хитрого шаха, а соперница срубила ее пешкой.

- Он любит меня… - произнесла Дьюлла почти неслышно.

- Даже не сомневаюсь в этом, - заверила ее принцесса, - вас невозможно не любить. Вы прекрасны, как ангел, моя младшая сестра. Я много раз слышала, как мужчины обсуждали ваши прелести. Они бы тоже очень хотели вас полюбить.

- Вы не могли этого слышать!

- Отчего же? Я умею слушать. И многое вижу, - она насмешливо взглянула из-под ресниц.

Кровь прилила к щекам – стыд, злость, гнев обида, все смешалось в душе Дьюллы. Принцесса наблюдала за ней с интересом, склонив к плечу голову.