Малиновые облака

Отвернулся быстро и прибавил шагу. И шел Семен через это поле, как по горячей сковородке — под обстрелом так не ходил. Все казалось ему, что жжет, сверлит спину укоризненный взгляд. Так бы и провалился сквозь землю, если бы это было возможно.

К полудню добрался до заколоченной отцовой избы. Сел на поросшее зеленой плесенью крыльцо, голову опустил. Долго сидел… — Потом отыскал заржавленный лом и хотел было отодрать доски, крест-накрест прибитые на дверь и на окна, но передумал. Подхватил чемодан и подался к соседям.

Не признали сперва Семена. Потом долго тискали, хлопали по плечу, разглядывали награды, сочувственно и с уважением поглядывали на раннюю седину… Потащили было к столу, но Семен отказался — оставив чемодан, сразу пошел к кладбищу.

Весть о возвращении Семена Короткова быстро облетела деревню. Обсуждали и вид его, и выправку, но более всего гадали: отчего это Семен к соседям пошел, отчего не открывает дом свой заколоченный?..

Два дня жил Семен у соседей. И что бы ни делал, куда бы ни шел, о чем бы ни думал — все возвращался умом к неожиданной встрече в починке, стыдной своей ночевке там и еще более постыдному бегству. Он уже не осуждал, а оправдывал Алиму: «А ведь молодец баба, себя в обиду не дает. Вон она как меня…» И то слышится ему ласковый ее голос, то видится оживленное лицо, то блазнится теплый и сладкий запах женского тела… Или вдруг будто защекочет ухо нежное дыхание девочки и послышится тихий шепот: «…папа…» И так станет на душе — не пересказать даже!

Пожил Семен два дня, а на третий, никому ничего не сказав, подхватил чемодан и направился в Яшнур.

Как-то там все сложится, как будет?..

БЕЛОЕ СОЛНЦЕ

Перевод А. Спиридонова *

Как-то шел я Марий парком под вечер. Гляжу, женщина на скамейке сидит. Ну, сидит и сидит, мне-то что? А голова сама поворачивается — красивая женщина.

— Эй, молодой-симпатичный, сигаретой не угостишь? — голос хрипловатый, как говорят — «с песочком».

Какой я молодой, но подошел, протягиваю пачку. Ба! Вот так красавица?! Лицо дряблое, помятое, хоть и покрыто толстым слоем белил и румян. И что-то знакомое мне в нем привиделось.

— Куда спешишь? Садись, потолкуем…

Вижу, пальцы у нее подрагивают, движения резкие, нескоординированные. Похмелье, не иначе. И это вечером?! Да, здорово гульнула, видимо, если до сих пор колотит.

— Чего так смотришь? Подлечил бы лучше…

И тут будто ударило: да я же слышал когда-то эту капризную самоуверенность в голосе, эту жеманность в сочетании с наглостью. Точно! Слышал!

И вспомнилась мне та жуткая история, что произошла в нашей деревне лет пятнадцать назад…

Светлана была поздним и единственным ребенком в семье. Представьте теперь, как родители к ней относились. Не дай бог ветерок холодный дунет, солнце напечет головку — росла как тепличный цветок. Ни в чем отказу ей не было. И каковы результаты такого воспитания — всем понятно.

Рано вытянулась она, личиком расцвела. В шестом классе уже начала дружить с парнями — «ходить», как говорят в деревне. Телом вытянулась, но ум-то детский. Поймают ее на переменке старшеклассники и ну тискать за печкой. Она визжит, брыкается, выбегает вся красная, но счастливая, и долго еще отдышаться не может. Дальше поцелуи пошли. Да не за так — за конфетку ли, за билет в кино…

В то лето, когда окончила она восемь классов, в деревню студенческий отряд прибыл на строительство коровника. Света все вокруг них вертелась. Нравилось ей, что ребята постарше внимание на нее обращают, что знают много, разговаривают интересно, курят, на гитаре играют. А самое главное — новые это люди, совсем иные, чем деревенские парни. Почему бы не поучиться у них манерам, не перенять разговор?..

Один из студентов, Сашей его звали, смекнул, что к чему. Познакомился поближе, начал уму-разуму учить на свой манер. На танцы ее водил, в кино, на берег речки «соловья слушать». Мать с отцом и знать ничего не знали, поскольку Светлана выбила себе право спать летом в сенях.

Студенты построили коровник и уехали. И Светлана осталась одна. Нет, деревенские, конечно, крутились вокруг нее, но это было не то: в засаленной одежде, соляркой пахнет…

Как-то очень легко, если судить по тому, как в школе училась, поступила она в культпросветучилище. Научилась петь, плясать, выступать со сцены. Встретила в городе Сашу, но прошла мимо — другой появился, получше. Художник. Водил ее в ресторан, возил на дачу… Был он красив, с бород-: кой, усиками, подвижный и разговорчивый. А что красками иногда от него пахло, так ведь это не бензин — это запах искусства, к которому и она отношение имеет. Светлана была не прочь и замуж за него выйти, но он уехал куда-то, как оказалось, к жене, уехал вместе с картинами, которые с нее писал.

А вскоре и время пришло возвращаться в родные края с «корочками» культпросветработника. Устроилась худруком в Доме культуры в райцентре, да что-то не заладилось у нее — работать надо, а работать она не привыкла. Так и жила у родителей на шее…