Малиновые облака

Оптр-р-оп! — каблуки мои стучат! Альберт Степанов, «Восемнадцатый год»

Николай каждый день топит в избе печь. Нет, не потому, что она выстывала за сутки — изба еще добрая — просто приятно сидеть у огня, смотреть на него и думать.

Что-то есть завораживающее в огне. Наверно, это идет еще от предков. Топит печь Николай всегда вечером. Сперва нащепает лучины, подожжет ее, потом накладывает крест-накрест поленья. Когда возьмутся поленья пламенем, он ставит поближе табуретку, садится и наблюдает за огнем, за ленивыми хвостами дыма. По странной ассоциации, понятной только ему, Николаю, он всегда сравнивает огонь с добрым и всемогущим человеком, бесплатно и щедро дарующим людям тепло и уют. А где уют и тепло, там горячая пища, хорошее настроение, светлые думы. Не случайно, наверно, предки обожествляли огонь.

Вот и сегодня вечером Николай сидел у печи с книгой в руках, которую, впрочем, не читал, когда в сенях послышались шаги. Без стука отворилась дверь, и в избу шагнул высокий парень.

— Сидишь? — спросил парень и протянул руку.

— Сижу, — улыбнулся Николай. Он вспомнил стародавний обычай марийцев не приветствовать при встрече словом «здравствуй», а просто спросить, что делаешь или куда пошел. Теперешняя молодежь, та, понятно, здоровается, да еще с этаким гонорком: привет, мол? А этот парень еще «не испорченный», счел неудобным нарушать традицию отцов. Но дело здесь, конечно, не в самом слове «здравствуй», лишь бы человек не прошел мимо, не спросив, чем занят ты или что намереваешься сделать. Такое участие вполне объяснимо: люди тут знают друг о друге буквально все, ни от кого не бывает секретов, и подобный ритуал приветствия как нельзя лучше отвечает их характеру.

— Сижу, — повторил Николай. — Вот книжку на сон грядущий хочу почитать. Садись и ты, чайком угощу.

— Нет, — отказался парень. — Только сейчас из-за стола. — И вдруг рассмеялся: — Ты, наверно, забыл меня?

Николай внимательно посмотрел на него.

— Юра, что ли?

Парень, смеясь, замотал головой:

— Так и знал, что с Юркой спутаешь! Витька я, а Юрка давно в армии. Офицер он. Похожи мы с ним здорово, да и пальто его ношу…

Николаю стало неудобно. Прямо позор — не узнать брата своего школьного дружка! Ведь так скоро всех односельчан перезабудешь. Ну, а о маленьких и говорить нечего: узнаешь разве что уж очень похожих на родителей, с которыми, как и с Юркой, вместе учился в школе. Давно, ой как давно это было!

— Ты не сердись на меня, Витя, что не узнал тебя, — смущенно сказал Николай. — Ты совсем пацаном был, когда я уехал из деревни. Как кончил школу, так и уехал. И, считай, что не бывал по-настоящему дома.

Надо же, и этот задел за больное!

— Не годится, Коля, забывать, — с укоризной сказал Витя. — Нет, не меня, я не в обиде, не годится, говорю, забывать родную землю, народ свой. Вот я о чем. Ну, а Илью-то хоть помнишь?

Николай наморщил лоб.

— Илью? Да, конечно! Илью хорошо помню. Как же! Трое мы и были неразлучные друзья — твой брат Юрка, Илья да я. А ты помнишь, как мы пообещали тебе принести воробья, да не принесли?

Николай с удовольствием предался воспоминаниям:

— Тогда тебе было года четыре. Мать ушла на работу и наказала Юрке присматривать за тобой. А нам захотелось поиграть в войну. Выманили мы Юрку из дому, а ты — в рев. Тогда я и говорю: «Сиди, мол, мы тебе настоящего живого воробья принесем».

Конечно, никакого воробья мы не принесли и вообще о тебе забыли. Ждал ты, ждал нас, на окошко забрался, посмотреть, где мы, да и вывалился на морковные грядки… Зато вечером нам досталось… Юрке, ясное дело, больше всех. Мать крапивы ему в штаны наложила, да еще ремешком прошлась…

— Это хорошо помню, — смеялся Витя. Смеялся и Николай.

— Послушай, — сказал Витя, — я ведь к тебе не просто зашел. Пойдем в клуб, а? Сидишь, как старик у печки, а в клубе парней не хватает. Пошли!

— Да неудобно как-то, я уж вроде не парень.

— Ну, ну, дядя нашелся! Ты ведь как будто не женат?

— Да нет пока.

— Ну вот и найду тебе невесту. У нас тут выбор большой. Свои, доморощенные… Собирайся, а то на улице нас ждут.

— Кто ждет?

— Девчата.

— Так что же ты один вломился?! Мороз ведь на улице!

— Стесняются. За руки тащил — не идут. Ты ведь теперь городской, вроде бы не нашенский… Давай одевайся быстрее!

Николай достал из чемодана костюм, рубашку, модный широкий галстук. Мигом нарядился. Хотел было, как и Витя, надеть валенки (как раз по погоде!), но как же при таком галстуке он пойдет в валенках! Надел щеголеватые черные туфли, привезенные, пожалуй, как раз на этот случай.

На проезжей части улицы стайкой толпились девчата. Толкают друг дружку, тихо посмеиваются. Но, увидев вышедших за ворота парней, умолкли и, взявшись за руки, направились в сторону клуба.

— Твоя здесь есть? — полюбопытствовал Николай.

— Есть, — с тайной радостью в голосе сказал Витя. — Вон та, с краю которая…

— Что они нас не ждут?

— Говорю, тебя стесняются. — И тут же крикнул: — Девочки, подождите!

Девчата хохотнули и побежали.

— Пугливые они у нас, скромные…