Малиновые облака

Гул канонады все усиливался, а иногда грохало так близко, что вздрагивала земля. Вздрагивали и кони, останавливались, упирались, вылезали из хомутов. Даже они, обстрелянные, казалось бы, привычные к этой адской музыке войны, боялись взрывов, не желали идти дальше. Теперь уже сбоку и, стало быть, на западе, не только было слышно орудийную пальбу, а и видно огненные всполохи, будто там, в кромешной тьме, вспыхивали предгрозовые зарницы.

— Товарищ командир, может, повернем обратно? — догнал лейтенанта Киселев. — Ведь все-таки ценности, народное добро — ив какой-то хутор!

— Рядовой, займите свое место на бричке! — резко оборвал его лейтенант.

Но ни на бричке, ни пешим Киселев не находил покоя. Иногда он совсем куда-то исчезал и догонял обоз растрепанный, задохшийся. Вот и сейчас, как привидение, возник перед телегой, забрался к женщинам.

— Чего ты носишься, чего суетишься? — не вытерпела Марина. — Иди вон лучше к мужикам, поучись, как заряжать винтовку…

Пожилой солдат вытянул назад руку и поощрительно похлопал Марину по плечу.

6

Они так и не доехали до хутора. Где-то далеко и сразу широким охватом возник в ночи легкий урчащий звук. Он с каждой минутой нарастал, усиливался, превращался в отчетливо слышимый гул работающих моторов. Лейтенант безошибочно и наверняка первый уловил этот вроде бы безобидный звук, но продолжал идти, надеясь, что беду пронесет. Но не пронесло…

Он остановил обоз.

— Все ко мне!

Солдаты окружили командира.

— Товарищи! Навстречу движутся немецкие танки! Отойти мы не успеем. Быстро разведите лошадей и все рассредоточьтесь. Задача: остаться незамеченными. Бой принимать в крайнем случае. Женщины останутся со мной.

Танки шли без огней. Гул их заполнил всю степь, и от него содрогалась земля. Солдаты быстро вскочили на свои брички, погнали лошадей в разные стороны. Там и залегли по двое, приготовив к бою винтовки, выложив перед собой гранаты.

Лейтенант долго шел в темноте, выбирая поудобнее позицию. Женщины и Киселев едва подпевали за ним. Наконец набрели на неглубокий овражек, заросший по берегам чахлым кустарником.

— Ложитесь! — приказал лейтенант. И повернулся к Киселеву: — Оружие при вас есть?

— Нет… Мне не дали в военкомате…

— Держите! На всякий случай! — и он протянул ему пистолет.

Теперь слышался уже не только гул, но и лязг гусениц; широко, казалось, от горизонта до горизонта в темноте плясали светляки — это выбивались из выхлопных труб языки пламени. Запахло отработанными газами, соляркой.

— Один, два, три, четыре… восемь… одиннадцать, — вслух считал лейтенант вражеские танки.

— Двадцать… двадцать три… — в такт ему, как давеча звезды, машинально считала Марина и плотнее прижималась к боку матери.

— Кому приказано лежать? — грозно крикнул лейтенант, увидев поднявшуюся на колени Тачану.

— Лейтенант, слышь-ка, дай мне одну гранату! Научи, что с ней делать, а бросить я брошу. Не умирать же, не повидав Ведота…

— Лежать! — еще яростнее гаркнул лейтенант, и в то же мгновение ослепительно яркий свет резанул по глазам, далеко высветил степь.

— А-а-а! — закричал Киселёв, перемахнул через край оврага и, запинаясь, побежал.

— Куда! Вернитесь! — попробовал остановить его лейтенант.

Но Киселев не слышал, бежал и бежал, размахивая руками.

Вспыхнул второй, третий прожектор. Перекрещиваясь, лучи зашарили по степи и вскоре все сошлись на одиноко маячившей фигуре. С ближнего танка ударил пулемет. Было видно, как Киселев еще какое-то время подранком метался по ковылям, а потом рухнул на землю…

— Заметили, гады! — проскрипел зубами лейтенант. — Сейчас сложнее…

Он локтями примял траву, приготовил гранаты, поудобнее взял автомат. Женщинам приказал:

— А бы — живо по оврагу! Чем дальше — тем лучше! Кому говорю! — заорал он совсем по-мужицки и сильно толкнул Марину.

— Дай гранату-то, у тебя ведь две! — все еще требовала Тачана, неохотно, последней отползая от лейтенанта.

Не успели женщины отползти и десятка метров, как по тому месту, где остался лейтенант, снова ударил пулемет. Пули с сухим звоном защелкали по брустверу. Ответно застрочил из автомата лейтенант. Но вдруг автомат замолк, и в свете прожекторов Марина увидела, как лейтенант медленно завалился на бок…

Спазмы перехватили дыхание, и Марина безголосо закричала:

— Убили, убили нашего лейтенанта!

Опять прожекторы резанули по глазам, и опять над степью рассыпалась пулеметная очередь. В стороне заржали кони, послышались торопливые одиночные выстрелы, должно быть, наших бойцов.

Тачана рванулась было к убитому лейтенанту, но в это мгновение перед женщинами возник пожилой солдат, закричал:

— Быстрее вниз, быстрее! Успеем уйти!

— Нет, я не уйду! Дай мне гранату! — противилась Тачана, но пожилой солдат решительно потянул ее за собой.

Женщины спустились вслед за пожилым солдатом ниже по оврагу и уже через пять минут, пока вновь не вспыхнули прожекторы и с новой силой не взревели моторы танков, были в безопасном месте, в стороне от боя.