Читаем Малёк полностью

Позвонила мама и сказала, что папа случайно переехал соседскую собаку. Мама теперь пытается убедить их, что это был несчастный случай, а не убийство. По ее словам, зрелище было ужасное, и машина теперь издает странный лязг, поэтому завтра они не приедут. Она спросила, не расстроюсь ли я. Я соврал и ответил, что нет. Похоже, у всех Мильтонов сегодня плохой день.

11 марта, суббота

От Грега Андерсона по-прежнему ни слова. Я понимаю, что очень сильно его обидел. Вдобавок ко всем моим мученьям я три раза бросил мимо и выставил себя полным неудачником в игре против школы Сент-Джулиус. К счастью, из-за тумана и дождя примерно в три часа пополудни матч было решено закончить ничьей. Саймон с Бешеным Псом храбро держались до последнего, пока Папаша не приказал всем покинуть поле, заявив, что в очках ничего не видит. Тренер команды противника не хотел уходить в такой маленький дождик, но Папаша увел его в учительскую топить обиду в вине. Должно быть, обид у него было много, потому что мальчики из Сент-Джулиуса остались с нами смотреть кино («Уолл-стрит») и уехали только в десять вечера!

По-прежнему терзаюсь угрызениями совести из-за Андерсона, который свирепо глазеет на меня при любой возможности. Надо не забыть помолиться за него и его бедную сестру на завтрашней службе.

12 марта, воскресенье

09.00. Проповедь преподобного Бишопа оказалась ударом ниже пояса! Он говорил о стыде и о жестокостях, которые иногда говорят друг другу люди. Провозгласив, что мы не должны пускать Сатану в двери, он сильно размахнулся и сбил вазу с розами, которая разбилась у подножия кафедры. Окинув взглядом осколки, преподобный вскричал:

— Будь проклят ты, Сатана! Прочь из дома Божьего!

Он выглядел реально злобным, поэтому никто не рассмеялся, кроме Щуки, но тот быстро притворился, что кашляет. Преподобный разглагольствовал еще полчаса, после чего сделал большой глоток вина из чаши для причастия и передал ее Глоку, у которого тоже горло пересохло.

Джефф спросил, не хочу ли я снова пойти к нему на ферму. Мне очень хотелось ответить «да», но я чувствовал себя слишком подавленным, поэтому соврал, что у меня много домашки.

В свободное время читал, но даже величайшая книга в истории не способна была меня отвлечь.

В отчаянии решил позвонить Русалочке, но в последний момент струсил.

18. З0. Впервые за выходные посмеялся — смотрел программу Национального географического общества про бабуинов. Большой самец бабуина с огромным задом бил себя в грудь, пытаясь навести на всех страху, и тут Эмбертон закричал: «Смотрите, это же Глокеншпиль!» Весь корпус покатился со смеху, особенно когда бабуин попытался спариться с дрожащей от страха маленькой бабуиншей с ярко-розовой задницей.

Я сидел на улице один, когда вдруг рядом со мной возникла высокая фигура. Сердце подскочило от страха: я узнал Грега Андерсона, который, несомненно, явился мне отомстить.

— Малёк, — тихо проговорил он, — я должен тебе кое-что сказать.

Мое сердце упало. Наверняка сейчас начнет говорить о боли и страданиях, которые ему приходится переживать, или, чего хуже, перескажет аварию во всех кровавых подробностях. Он смотрел мне в глаза, как мне показалось, целую вечность, хотя на самом деле прошло несколько секунд. Я видел его боль и страдания, ужас оттого, что у него сестра-инвалид. Если бы у меня была сестра-инвалид, я тоже бы ее защищал и помогал все время.

Андерсон наклонился ближе и произнес:

— У меня нет сестры.

С этими словами он встал и как ни в чем не бывало зашагал к корпусу. Я потерял дар речи. Меня охватило невероятное облегчение, а потом — чистая ярость. Все мои выходные были испорчены из-за какой-то идиотской тупой шутки. Я был готов наброситься на первого встречного (а это опасно, когда ты всего лишь новичок-первогодок). К счастью, первым мне встретился кот Роджер, и я с дикими воплями гнался за ним до самого сада Укушенного. (Кажется, я превращаюсь в копию своего отца.) К сожалению, я чуть не сбил с ног преподобного Бишопа, когда тот выходил из часовни после молитвы. Тот печально пробурчал что-то себе под нос и пошел дальше по своим делам. Теперь, вспоминая тот вечер, я рад, что мне под руку не подвернулся Верн, иначе он точно бы с перепугу заколол меня ножницами за то, что я терроризирую его кота.

То воскресенье вошло в историю также потому, что вечером был зарегистрирован самый долгий пук. Саймон засек часы и увековечил подвиг Жиртреста — 28, 6 секунды. Жиртрест пообещал улучшить свой рекорд в следующий раз, когда на ужин будет печеная фасоль.

13 марта, понедельник

Капкан расставлен. Я подошел к Криспо после урока истории. Тот яростно пересчитывал булавки в упаковке и предупреждающе поднял руку, когда я попытался его прервать. Пересчитав все булавки, он захлопнул крышку и ударил кулаком по столу.

— Сделано в Германии, и поглядите-ка… двух не хватает! — провозгласил он. — Что еще можно ожидать от немцев поганых?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза