Малюта Скуратов. Вельможный кат

— Сей же час отправить к границе разведчиков, — распорядился Иоанн, — и собирать войско без излишнего шума. Я сам поведу их в поход.

О Басмановых он и не вспомнил. Малюта с удовлетворением отметил, что царю полегчало, когда Алексей Данилович отдалился. Басманов, хитрый, хотя и кичливый человек, все-таки старался оказывать на государя давление. При нем Иоанн, отдавая военные распоряжения, оглядывался да прикидывал — верны ли они? Басманов — опытный воин — и чуть что не так, давал Иоанну знать в меру своей изворотливости разными способами. И получалось, что на первое место боярин ставил Русь, особенно в последнее время. Опричная власть разрушила в нем какую-то преграду, и ощутил он себя если не вровень с государем, то вторым после него. А государю ни второго, ни третьего и вообще никакого не надо. Он один, первый, и вокруг — никого. Ты — царь, живи один, ты сам свой высший суд. Пушкиным эта мысль не с потолка взята.

— Пора сделать так, — сказал Малюта Грязному, — чтобы государь увидел пагубу от гордыни боярина.

— Алексей Данилович забыть не хочет, как он среди бояр первые места занимал да с Шуйскими якшался, — нашептывал Грязной каждому, кто не боялся слушать. — А опричнина чем хороша? Тут первый не тот, кто к государю ближе пробился, а тот, кто ему лучше служит и живота не жалеет.

— С животом ты погоди, — осаживал Грязного Малюта. — Басманов живота не жалел. Он это в два счета докажет. Тут в иную степь завернуть полезно. Он между государем и опричниной встать желает. Власть над боевой дружиной захватить. Вот в чем дело!

Когда Басманов узнал, что поход на Новгород и Псков не за горами, открыто заявил государю, правда, после необходимого предисловия:

— Корчевать измену — кто оспорит? — дело важное и первостепенное, но не войско туда вести надо, будто на поляков или шведов идем, а верных псов требуется послать, чтобы вынюхивали измену, перехватали переметчиков и на суд суда тащили. А если опричников да стрельцов в Новгород пустить — русские опять начнут бить русских. И не остановишь! Оглянись, пресветлый государь, вокруг. Голод опустошает селения, чума правит тризну! Многого лишимся и многих. Скудельницы полны трупами!

— Коли боишься, то и не возьмем тебя с собой, — криво улыбнулся царь.

Малюта почувствовал, что Басмановы доживают последние месяцы. А боярина будто кто ослепил. Не чуял опасности. Сам себе казался незаменимым. Более острожный и немногословный князь Вяземский помалкивал, кивал лишь головой, но однажды не выдержал:

— Преданнее слуги, пресветлый государь, у тебя нет, чем архиепископ Пимен. Он Колычева искренне осудил и никогда ему не потворствовал.

Малюта сразу же подумал, что надобно проследить, не вступил ли князь в сношения с новгородским архиепископом, не шлет ли гонцов. Архиепископ встрепенется, когда проведает, что опричники с самим царем во главе к Новгороду двинулись. Он ведь всегда поддерживал Басманова и Вяземского, опричнину славил и из-за этого с Филиппом Колычевым ругался не раз. Конечно, Пимен обижался, что не его митрополитом царь выбрал, но если бы государь не поостерегся, то и с той — церковной — стороны Басманов бы усилился. Малюта нет-нет да обронит словно невзначай:

— Пимен жаден и богат. Новгородское духовенство жиреет, а тебе, пресветлый государь, даров не шлет. Опричнина нужду испытывает, а им хоть бы хны!

Опричнина нуждалась в средствах. Казна пуста, голод свирепствовал с каждым днем сильнее и сильнее. Купцы придерживали зерно — ждали, когда цены вздуются. А Малюта с Грязным разжигали аппетиты царя.

— Мать Филиппа Варвара Колычева унаследовала богатейшие земли в окрестностях мятежного Новгорода, — напоминал Иоанну Малюта. — Недаром он изменников боронил.

VI

Изборск в конце концов вновь возвратился к русским. Плененного воеводу Нащокина отпустили из литовского заключения летом 1569 года, а нашел он смерть в Александровской слободе. Расспросив его подробно, разгневанный царь с укором сказал, не поверив в честность захваченного врасплох воеводы:

— Не умел ты защитить крепость и себя самого, когда Изборск осадили поляки и литовцы, так я научу тебя теперь. Эй, Малюта, возьми его!

Малюта подскочил к Нащокину, схватил за рукав, сбил с ног и поволок прочь на задний двор. Вместе с воеводой царь обвинил в трусости и нерадении городового приказчика Ивана Перхурова и ямского дьяка Афанасия Иванова. Поставили их у могучего дерева, печальных и поникших, немного помедлив — не переменит ли государь жесткого решения? Не переменил и даже в окно не глянул, исполнившись презрения к тем, кого заподозрил. Малюта кликнул пятерых опричных лучников, и те с короткого расстояния расстреляли неугодных и тут же убрали тела долой с глаз.

Многим событиям дала толчок изборская драма. Прежде остального Иоанн отдал приказ выселить из Новгорода и Пскова сотни семей. Малюта превратился теперь в специалиста по высылкам и депортациям. Он отправлял опричные отряды, которые безжалостно выгоняли посадский люд за городскую черту и отгоняли их подальше от границы.