Малюта Скуратов. Вельможный кат

И кинулись, сшибая конных стрельцов и боярских слуг, к Глинскому. Но князь успел спрыгнуть с седла и устремился в поврежденный огнем Успенский собор. Видя бегство и считая его признанием вины, разъяренная чернь вломилась в храм, отшвырнув священнослужителей и опрокидывая церковную утварь. Князь спрятался в приделе Димитрия Солунского.

— Ату его! Не скроешься, змея подколодная! — вопили ворвавшиеся, разогревая и себя и окружающих.

Они схватили обезумевшего от смертельного ужаса князя, еще недавно спесивого и грубого, подбивавшего дружка своего Ваньку Турунтая-Пронского на всякие бесчинства и утеснения псковитян, и, обмотав ужом, то есть веревкой, выволокли из оскверненного храма на площадь и здесь едва живого добивали кто чем — камнями, дрекольем и железными прутами, изуродовав тело до неузнаваемости. Княжеский титул и высокое положение родственника царя не помогли. Не всегда сильные мира сего торжествовали, нередко и народ отводил душу.

Бояре стояли недвижно, смотрели спокойно и отчужденно на гибель чужеземца, приехавшего в Москву в надежде на более сытую и спокойную жизнь да на местечко у трона. Впервые Малюта от испуга соскочил с коня, справедливо решив, что верхами не спастись, ежели здесь начнется погром. От Глинских к Шуйским и прочим перейти нетрудно. Сперва литовских князей переколотят, а потом и до русских доберутся. Окольничий Федор Нагой тоже слез с лошади.

— Когда бунт полыхнет, то из середки не выберешься, — сказал Малюта Васюку Грязному, который пока хорохорился, гарцуя и подкалывая шпорами вороного коня.

Конь под Грязным прядал ушами и оседал на задние ноги.

— Слезай! — велел Малюта. — Слезай, дурья башка! А то укоротят на полторы четверти!

А стихия все бушевала и бушевала, темными волнами выплескиваясь на Красную площадь, называемую тогда Пожаром, где у Лобного места корчился кровавый комок.

IV

Вечером того же дня князья и бояре, решившие покончить с господством Глинских, собрались в наиболее для них безопасном месте — доме Григория Юрьевича Захарьина, слывшем неприкосновенным.

— Если Михайла не сковырнуть, а бабку не выслать подале — опомнятся, на Литву обопрутся, и тогда худо всем нам будет, — произнес сухощавый, с лисьим личиком, князь Юрий Темкин. — Детей боярских из Севры побиша — лишили их опоры.

— Царь не выдаст бабку, — произнес раздумчиво Иван Петрович Федоров-Челяднин. — А в ней весь корень.

— Негоже идти в Воробьеве, — сказал Захарьин. — Из того неизвестно что получится.

— Ты, боярин, за своих страшишься, — возразил Темкин. — Только и всего. На двух стульях сидишь.

В горницу вбежал слуга Захарьина Ивашка — холоп умный и сообразительный, а главное — непьющий и понимающий, что родичам царицы Анастасии Глинские поперек горла.

— Ты что? — всполошился хозяин. — Али гонится кто за тобой?

— Князь Шуйский Федор с протопопом послали на площадь скликать народ к Воробьеву. Уговариваются скопом идти, чтоб старую княгиню брать и сына Михаилу.

— А кого еще? — спросил Захарьин.

— Более, боярин, ни про кого не слыхал. Избили людей княже Юрьевых бесчисленно. Гоняются по пожарищам за каждым, ни малых детей, ни девок не жалют. Вопят истошно: они — князья клятые, чужестранные — нас голодом морили, а мы их смерти предадим по справедливости.

— Ну это куда ни шло, — вздохнул окольничий Федор Нагой. — Пущай перебьют лишку — зато перебесятся. А в Воробьево, боярин, сходить надо, — обратился он к Захарьину. — Тут как: или с корнем рвать, или не трогать.

— С корнем рвать, — повторил Темкин. — Подрубить и вырвать. Их тут никто не любит.

— Царь не выдаст бабку, — повторил ранее высказанную мысль Федоров. — Он хоть и юн, но хитер. Как ему править, ежели старую княгиню растерзают? Да и Литва забурлит. На Михаилу и Юрия глаза закроют, а из-за старой княгини возмутятся. В волхвование никто не уверует.

— Больно ты, Иван Петрович, добрым стал, — засмеялся громко князь Федор Скопин-Шуйский, входя в горницу. — А доброго человека и юродивый толкнет. Нет уж, коли действовать, так напропалую!

Наутро сенная девка, которую хозяин дома иногда щупал, через брата своего подслушанный обмен мнениями передала Грязному, который тоже ее щупал, да почаще, чем старый боярин.

Как на Пожар девка побежит, здесь с Василием своим ненаглядным и свидится. Когда словом перебросится, а когда и до большего дойдет. Грязной мастер с девками возиться, умыкнув их с улицы или торжища. Позабавится да возле ее жилья в кусты выпустит, вывалив из возка.

Проведав про умысел, Грязной поделился с Малютой, и условились они опять к Басманову лететь в Воробьево. И черед выпал Малюте. Грязному в Москве быть и стараться через ту девку в планы заговорщиков проникнуть поосновательней.

V