Малютка

Он перешел к просмотру «Вестника Сеговии». В последние месяцы Ческа часто ездила в гости к сестре; возможно, она искала своих насильников в том регионе. Марьяхо тем временем сражалась с алгоритмами обработки изображений, фильтрами и технологиями сравнения лиц. Взлом программного обеспечения Национального разведывательного центра отнял бы у нее несколько часов, но не исключено, что оно того стоило. НРЦ располагал передовыми технологиями, позволявшими установить личность террориста в темных очках, шарфе и бейсболке по форме кончика уха или очертаниям ноздрей. Только вот с каким изображением сопоставить это сомнительное фото, сделанное больше двадцати лет назад?

В этот момент Буэндиа бросил ей спасательный круг.

— Обрати внимание, какая новость. Три недели назад человека, выходившего с животноводческой ярмарки Сепульведы, насмерть сбила машина.

Марьяхо вскочила, подошла и оперлась о стол Буэндиа. В «Вестнике Сеговии» была фотография покойного; его звали Мануэль Санчес. Марьяхо сравнила изображение с увеличенным фото трех мужчин. Сходство не было разительным, но снимок из «Вестника Сеговии» она все же отсканировала.

Спустя два часа ей удалось получить доступ к программе распознавания лиц НРЦ. Она ввела два изображения — Мануэля Санчеса и одного из мужчин со старой фотографии, того, который был отдаленно на него похож. По отсутствию гневных тирад Буэндиа догадался: Марьяхо что-то нашла.

— Буэндиа, это он. Он самый. Мануэль Санчес, которого сбила машина в Сепульведе, двадцать один год назад выиграл вяленый окорок.

Элена и Сарате доехали до Сеговии, чтобы запросить полный список свиноводческих ферм в районе, и там столкнулись с провинциальной бюрократией: к любой бумажке местный чиновник относился, как к государственной тайне, и получить ее стоило неимоверных усилий. Сарате уже был готов выхватить пистолет и, невзирая на последствия, открыть огонь по этой унылой конторе, когда позвонила Марьяхо. Она идентифицировала еще одного мужчину на фотографии. Мануэль Санчес, три недели назад погиб под колесами машины, когда выходил с животноводческой ярмарки в Сепульведе; сейчас она пришлет относительно свежее фото.

— Нам нужно еще что-нибудь, Марьяхо, — ответила Элена. — Его адрес, например. Может, вдова знает, кто третий на снимке.

— Так я поэтому вам и звоню. Вы там близко, километрах в пятидесяти. Покойный жил в Риасе, это район Сеговии.

— Тогда мы поехали. Скинь мне точный адрес.

— Буэндиа просит передать, что ему нужен образец ДНК, а то труп кремировали. Сами знаете, его устроит что угодно, хоть волос с расчески. Он хочет проверить, не отец ли это Ребеки, Ческиной дочки.

— Пусть не волнуется, что-нибудь привезем.

— А вот про третьего вообще ничего не могу сказать. Лицо очень плохо видно: наполовину прикрыто козырьком кепки, да еще и тень на него падает. Была бы это современная фотография, я бы смогла что-то сделать, но она древняя, сплошное зерно… Я, конечно, позвоню в газету, вдруг у них в архиве сохранился негатив и с ним можно поработать, но это вряд ли. Снимок неважный, проходной, а сделан давным-давно.

— Сделай что сможешь, Марьяхо, но третьего ты в некрологах не найдешь. Ческа сейчас у него.

Риаса встретила их начинающимся снегопадом. Парк при въезде постепенно покрывался снегом, который придавал деревне особое очарование. За парком белели крыши домов.

— Тут он красивый! А в Мадриде снег сразу превращается в грязь. Ты здесь бывал?

— Много раз. Проездом был и за покупками приезжал. А когда-то у Сальвадора, моего наставника, был дом в Мадригере, это деревня недалеко отсюда. Мы часто проводили там выходные, а иногда приезжали на день святого Пантелеимона в конце июля.

Мадридский проспект был застроен виллами с большими садами, которые все сильнее заносило снегом.

— Еще застрянем тут без связи, — волновалась Элена.

— Не переживай, дороги здесь хорошие, и мы не на твоей машине, а на настоящей. — Сарате все еще мог смеяться.

— Как раз выбираться из сугробов лучше на старой русской тачке!

Они притормозили у дома Мануэля Санчеса. Площадку перед ним чистила от снега симпатичная женщина лет сорока; из-под шерстяной шапочки у нее выбивались рыжие локоны. Очертания фигуры скрадывал пуховик. При виде полицейских она прервала работу.

— Вы Ана Менсиа? — обратилась к ней Элена.

— Да. Что-то случилось?

— Мы из полиции, хотим поговорить про вашего мужа, Мануэля Санчеса.

Решительным движением Ана сгребла с площадки еще немного снега, как бы давая понять, что ей помешали. Но потом прислонила лопату к забору и позволила полицейским пройти.

В саду двое мальчишек лепили снеговика.

— Мигель, надень пальто немедленно! — крикнула Ана одному из сыновей. — Хочешь подхватить воспаление легких?

— Но мне жарко! — возразил мальчик.

— Надевай быстро. И чтобы через пять минут оба были у камина, погреетесь немного.

Ана толкнула входную дверь, и Сарате с Эленой окутал запах горящих поленьев.

— Мануэль! — окликнула Ана, стряхивая снег с обуви.

В холл вышел мужчина в толстом свитере. На руках у него была маленькая девочка.

— Они из полиции, хотят поговорить с тобой.