Малютка

Элена видела, как Сарате проводил Ребеку к выходу. На прощание они обнялись. После ухода девушки Сарате без сил опустился на стул. Он был измотан, но уходить не хотел. Поэтому спросил Элену, каковы их дальнейшие действия: не пора ли вернуться в Санта-Леонор, разобраться, как сбежал Хулио, и попробовать выйти на его след?

— Пора поспать. Всем нам.

— Я не рассказал Ребеке, что сделала Ческа. Духу не хватило. Это всплывет в СМИ? Что она убила своих насильников…

— Вряд ли мы сможем предотвратить огласку.

Сарате встал, взял куртку.

— Может, поедем ко мне? — решилась предложить Элена.

Она понимала, что Сарате компания нужна не меньше, чем ей самой. Наверное, вместе им было бы легче пережить эту ночь. Но Сарате, слабо улыбнувшись, ушел. Со своими демонами он разберется сам.

Глава 57

Хулио обожал Мадрид. Если бы он не считал своим долгом оставаться на ферме с отцом, то с удовольствием переехал бы в город и вел нормальную жизнь: учился, снял квартиру около парка Ретиро, чтобы ходить туда на пробежки… Каждый раз, когда ему удавалось вырваться, хотя бы на несколько дней забыть о своей семье и о свиньях, он приезжал сюда, гулял по Гран-Виа, ходил в кино, иногда в театр — если получалось достать билет на мюзикл, — поднимался на смотровую площадку на крыше какого-нибудь отеля, откуда был виден весь город, или катался на лодке по пруду. Каждое Рождество он обязательно фотографировался рядом с большими деревьями в светящихся гирляндах, которые украшали столицу. Здорово было бы привезти сюда Касимиро и Серафина, но теперь уже не получится. Иногда он представлял себе, как им понравилось бы на параде Кабальгата-де-Рейес — музыка, карнавальные костюмы, сладости…

Сегодня он не пошел на Гран-Виа. Бросив «рено кангу» на обочине национального шоссе, он больше десяти часов брел по полям до Таранкона, чтобы не попасться окружившим Санта-Леонор полицейским. Там он сел на автобус. Проспал всю дорогу, час десять минут, и в шесть вечера вышел на Южном вокзале Мадрида. Потом направился пешком к Лагаспи. Он не торопился и не чувствовал усталости. Проходя мимо старой скотобойни, решил заглянуть туда. Воображение рисовало ему, каким восхитительным было это место в прежние времена, когда свиней забивали без ветеринаров, без электрических устройств для оглушения, призванного избавить животное от страданий, без подъемников, приборов для свежевания, электропил, клещей… Только мужчина — или несколько мужчин, чтобы собирать кровь, — и идеально заточенный нож, как тот, что лежал сейчас у него в кармане. А теперь скотобойню превратили в культурный центр… Люди жаловались на кризис смыслов, а сами превращали свое культурное наследие в центры, где, вместо того чтобы убивать животных для еды, показывали дурацкие театральные постановки или устраивали еще более дурацкие танцевальные вечеринки. То, что называли прогрессом, Хулио считал очередным ударом по привычному жизненному укладу. По сельскому труду, по фермерству, по простому, исконному существованию.

Перед побегом из Санта-Леонор он покопался в ключах женщин, побывавших на ферме, чтобы найти, где остановиться в Мадриде. Выбрал несколько штук и решил пока отправиться к Дельфине Баньос. Она жила совсем недалеко, в проезде Делисиас. Он соблазнил Дельфину прошлой весной, скоро будет год, как она умерла. Хулио несколько месяцев следил за ней, чтобы удостовериться, что у нее совсем никого не было. Она работала учительницей, но уволилась из-за депрессии и часто гуляла по вечерам, всегда одна. Во время такой прогулки он и подошел к ней, спросил, как куда-то пройти или когда работает музей, что-то подобное. Завязался разговор, в итоге они пошли пить кофе. На третьем свидании он ее соблазнил и, два раза побывав у нее в гостях, — она оказалась не то чтобы девственницей, но почти, — повез на ферму в Санта-Леонор. Интересно было видеть ее с Касимиро и Серафином. Дельфина не кричала, как другие, только тихо молилась.

По дороге к дому Дельфины он зашел в супермаркет, купил хлеба, несколько банок консервированного тунца, пару плиток шоколада, бутылку вина, упаковку одноразовых бритв и пену для бритья.

Квартира Дельфины была маленькой, всего одна комната и ванная, выложенная розовым кафелем. Когда он впервые пришел сюда с ней, здесь царили чистота и порядок, но сейчас уже чувствовалось запустение. Хорошо, что до перевода в жилой фонд это была коммерческая недвижимость с отдельным входом с улицы: не нужно идти через подъезд, а значит, куда меньше вероятность наткнуться на соседей.

Он сразу направился в ванную. Побрился наголо. Те, кто видел его только на фотографиях, теперь вряд ли узнают. Потом зашел в интернет-кафе неподалеку от дома. Владелец-араб распечатал ему адреса мадридских приемных центров для детей. В одном из них должна находиться Малютка. Скорее всего, она в центре первичного приема, куда дети попадают по требованию правоохранительных органов. Таких четыре: один в районе Каса-дель-Кампо, два в Орталесе и один рядом с кладбищем Альмудены.