Малютка

Войдя в Королевскую гостиную — лучшую в здании, в стиле неорококо, с роскошными витражами, люстрами, мраморным фризом работы Бенлиуре[2] и дорогими картинами (одна — кисти самого Хулио Ромеро де Торреса[3]), — Сарате сразу увидел Рентеро, беседовавшего с пожилой дамой. Разговоры велись вполголоса, раздававшийся иногда смех не нарушал общей благопристойной и слегка искусственной атмосферы. Рейес не понимала, почему бы им сразу не подойти к комиссару. Но Сарате застыл на пороге, словно приступ страха или стеснительности не позволял ему войти в зал. Он как будто увидел привидение. В некотором смысле так оно и было: между статуей Афины Паллады и пузатым господином в жилетке стояла Элена Бланко в длинном элегантном платье из блестящей кремовой ткани. Вежливая улыбка, обращенная к собеседнику, при виде Сарате стала шире, ее лицо озарилось выражением радостного удивления, веселого любопытства, счастья — выражением, подобающим встрече старых друзей, которые давно не виделись. Она пошла навстречу Сарате, раскрыв объятия, ее восторг выглядел почти неприличным в этом пространстве сдержанных и выверенных жестов.

— Вот это сюрприз!

— Кто бы говорил. Ты разве не в Италии живешь?

— Провожу некоторое время, не более того, — объяснила она. — Мне захотелось вернуться в Мадрид, а тут как раз мама поручила устроить благотворительный прием, собрать денег на школы в Мьянме.

С этими словами она указала на собеседницу Рентеро, умопомрачительно элегантную даму. Несмотря на возраст, она была красива — той надменной красотой, которая свойственна только богатым. При виде сотрудника ОКА и племянницы, скромно стоявшей рядом с Сарате, комиссар невольно скривился. Значит, возникли проблемы, что совсем не кстати, если тебе только что налили изысканного сухого хереса «Барбадильо Версос 1891». Рентеро подошел к ним.

— Не ожидал тебя тут встретить, Рейес, — произнес он, не скрывая раздражения. — А уж тебя тем более.

Сарате с трудом сдержал неудовольствие. Он добивался встречи с комиссаром, а теперь сердился на него за то, что пришлось прервать разговор с Эленой. Но уже через секунду Анхель пришел в себя: главное сейчас — как можно скорее найти Ческу. И он рассказал все по порядку: что она не пришла в суд, что от нее нет никаких известий, что все беспокоятся, не случилось ли с ней чего-нибудь. Рентеро слушал вполуха; видимо, сказывалось плохое настроение.

— Ческа координатор, а не начальник отдела, — произнес он тоном, не оставлявшим сомнений в том, что руководить отделом из них не достоин никто. А потом добавил, что уверен: Ческа скоро объявится.

— Но это ненормально, что она не пришла в суд. Она лично вела это дело, а теперь обвиняемые могут остаться на свободе, — возразил Сарате.

— Мы не собираемся вскрывать ее квартиру, отслеживать мобильный или взламывать электронную почту только потому, что она подцепила мужика и ушла в загул, — без намека на деликатность заявил Рентеро.

Заметив, что комиссар не знает, как от них отделаться, и уже сделал шаг в сторону, Рейес удержала его за плечо:

— Дядя, мы хотим только зайти в квартиру и убедиться, что все в порядке. Мы не собираемся переворачивать там все вверх дном.

Рентеро гневно сверкнул глазами. Сейчас он никакой не дядя, а комиссар полиции и не потерпит фамильярности от стажерки.

— Прошу вас, позвольте нам вернуться к гостям. Я рад, что моя племянница Рейес теперь в вашем отделе. Уверен, что она станет отличным полицейским. — И Рентеро ушел.

— Вот сукин сын, — буркнул Сарате. И спохватился, заметив, как Рейес подняла бровь: — Извини.

— Не переживай, я сама ему цену знаю.

К ним приблизилась женщина в кремовом платье.

— Значит, ты — племянница Рентеро.

— А ты — загадочная Элена Бланко.

— Поверь мне, совсем не загадочная.

— Знала бы ты, что о тебе рассказывают в Академии.

— Предпочитаю не знать.

Сарате нервно откашлялся.

— Элена, помоги мне. Я знаю, с Ческой случилось что-то плохое.

— Я уже не работаю в полиции, Анхель.

— Но вы дружили. По крайней мере, были коллегами столько лет. Это для тебя ничего не значит?

Элена заметила, что мать жестом подзывает ее.

— Единственное, что я могу, — это высказать свое мнение. Ческа никогда бы не пренебрегла обязанностью выступить в суде. Она всегда была очень ответственной. И тем более не похоже на нее — не подавать признаков жизни в течение целого дня.

— И ты так спокойно это говоришь?

— А чего ты от меня хочешь?

— Помоги найти ее. Ты мне нужна.

Элена проигнорировала взгляд матери — холодный, как сталь, и предельно ясно говорящий: прекращай тратить время на этих нищебродов и возвращайся к своим светским обязанностям.

— Зайди к ней в квартиру, — решительно произнесла Элена. — Плевать, что думает Рентеро. Немедленно езжай к Ческе домой и вскрывай дверь.

— Не получив разрешения?

— Не теряя ни секунды.

— Не похоже на тебя. Ты всегда педантично следовала правилам.

— Но я уже не в полиции. И это ведь Ческа, ты сам сказал. Наш друг.

Сарате кивнул.

— А теперь прошу прощения, меня зовут.

— Поехали со мной. Давай искать Ческу. Ты и я, вместе.

— Не могу.