Малк. И когда ты ее нашел

Он даже вещи свои забирал откровенно бездумно. Просто рассовал все по карманам и подмахнул не глядя бумагу о получении. И лишь попытавшись сесть на рейсовый омнибус, понял свою ошибку. Из действительно ценных предметов, бывших у него на момент ареста, жандармы оставили ему только гадательные кости и ключ от квартиры. Все остальное — полторы драхмы наличных, красиво сделанное самопишущее перо, складной нож для бумаг и даже кожаный мешочек для костей, — «затерялось» в закромах управления. И никакое заступничество Канцелярии не смогло спасти его от мелкого воровства.

В итоге возвращаться домой ему пришлось пешком… Но «вишенкой на торте» данный опыт в этот день, увы, для него не стал. Финальной точкой, эффектно поставленной судьбой, оказалось прикрепленное к двери его квартиры письмо. Хозяин дома сообщал Малку, что по завершении месяца — то есть менее чем через две седмицы — ему следовало освободить занимаемое помещение. Был ли тому причиной всего лишь повышенный интерес к Малку со стороны сыскного управления или имелся прямой запрет сдавать ему жилье, в письме не объяснялось.

Молча показав бумаге неприличный жест и мысленно отправив хозяина в Пекло вместе с его коллегой с улицы Святых Защитников, Малк прошел в комнату и, не раздеваясь, рухнул на матрац. Все, чего сейчас требовала его нервная система, — это сон. И он не видел смысла сопротивляться…

Отдых вне тюремных стен и вправду оказался лучшим лекарством. И утром Малк встал уже другим человеком. В голове у него за время сна все утряслось, было разложено по полочкам, и он вернулся к прежней ясности в желаниях и целях.

Ведь по сути ничего-то у него не изменилось. Нет покровителя и не будет? Так он вроде уже смирился с тем, что из Андалора рано или поздно придется бежать. Под колпак к обиженным капитаном Тырхатом жандармам из сыскного управления попал? Ну бывает, многие люди годами так живут. Главное, в открытую не подставляться, а там, глядишь, и обойдется. Тем более что про отсутствие прикрытия со стороны Канцелярии, кроме госпожи Леары, никто ведь не знает. А значит, и какое-то время Малк вполне «защищен». Что там дальше… Сотрудничество с Сержем, раз секретной службе он больше неинтересен, теперь, скорее всего, будет свернуто? Малк и без того продолжать его не планировал…

Все осталось по-прежнему. Да, обидно, да, не получится сделать карьеру рыцаря плаща и кинжала, ну и что с того? Мир велик, цели определены. Осталось лишь идти к ним, подстраиваясь под изменчивые обстоятельства и невзирая на неизбежные неудачи. То есть делать все то, что Малк делал раньше.

А раз так, прочь уныние!

Несмотря на подобные рассуждения, следующие полторы седмицы Малк провел по большей части дома. Разве что курсы в Обществе не пропускал, от всего остального же отказался. На работу в лечебницу больше не ходил, встречи «Стаи» игнорировал, предпочитая целиком сосредоточиться на преодолении оставшегося микроскопического разрыва, отделяющего предельную емкость резерва от границы в двадцать эргов. О невозможности пользоваться источником клиники он, правда, сожалел. В деле тренировок это было весьма мощное подспорье. Однако пережитое в застенках управления испытание на жизнестойкость его если не испугало, то вновь заставило задуматься о влиянии на организм токсичных эманаций Жизни. Потому что, разрешив внешнюю проблему с избавлением от избытков энергии — сейчас, после прекращения тренировок в Боевом Зале, правда вновь поднимающую голову, — он, кажется, упустил то, как это влияет на происходящее внутри его тела. Скачком увеличившаяся выносливость и способность к восстановлению явно лишь видимая часть айсберга, наверняка полно такого, о чем он даже не догадывается. И не факт, что это неизвестное принесет Малку пользу.

Так что его работу в клинике также следовало считать оконченной, а очередной мост за спиной — сожженным.

В плане личных отношений тоже кое-что случилось. Через шесть дней после отправки писем с просьбой о помощи к нему в дверь постучался курьер со значком Школы Трех Святых. Со скучающим видом он попросил медальон Малка и, убедившись, что перед ним нужный человек, вручил так и нераспечатанное письмо из застенков сыскного управления. На словах же передал, что леди Хелавия переживает критический период в своем развитии, а потому не может отвлекаться ни на что постороннее. Малк попытался выяснить, кто его послал, но курьер только пожал плечами и отбыл.

Хотя, честно говоря, вопрос свой Малк задавал чисто по инерции. Кто именно таким образом ответил на его письмо — сама Хелавия или кто-то, кому она дозволяет распоряжаться своей корреспонденцией, — его не интересовало. Разрыв есть разрыв, а то, что он был подан в столь оскорбительной форме и, возможно, по чужой инициативе, дело десятое.

— Если бы пару месяцев назад это произошло — было бы обидно. Сейчас же… извини, подруга, попереживать на данную тему придется когда-нибудь потом! — Вот единственное, что Малк смог сказать по итогам визита курьера.