Малк и наложница Тьмы (СИ)

— О, я страшусь боли и с радостью укажу дорогу, что ведёт к забытому храму Бездны. Но за ним следит много внимательных глаз и если они увидят как воины сатрапа покидают город, или как ты один пробираешься к развалинам, то передадут весть жрецам. И ты найдёшь лишь сердца друзей на алтаре. Ты этого хочешь?

— Нет, — Малк скрипнул зубами и отступил. — Говори дальше.

— Ты приглашён на пир к сатрапу. Возьми это, — Зедд поставил на стол крошечный фиал с прозрачной жидкостью. — У чемпиона будет возможность поговорить с принцессой. К тому же, она доверяет тебе. Скажи что это подарок, флакон духов из далёкого Магрипура. Как только аромат коснётся её ноздрей, она выполнит любой приказ. Девчонка знает немало секретных троп, так что вы легко доберётесь до южных врат Эпира. За ними ждёт повозка. Возница знает дорогу.

— Сильвану принесут в жертву?

— Да. Ты сорвал возрождение змееволосой Атаргатис. Но девчонка — невероятный источник ментальной силы. Её хватит, чтобы привлечь внимание Невыразимого Сэта и открыть портал в Бездну.

Малк задумался. Старик по-своему истолковал его молчание и продолжил уговаривать:

— Что тебе эти изнеженные жители юга? Ты притворяешься, но я вижу, что ты такой же тулаец как я лев. Ты варвар, дикий и яростный. А Древние любят первобытную силу в тех, кто им служит! Скажи, что ты хочешь?

— А к чему стремишься ты, старик? Зачем тебе, шумеру, взывать к забытым богам Чёрного континента?! Неужто хочешь, чтобы дикари Нубии вновь обрели власть над миром?

Зедд ухмыльнулся:

— Они деградировали, Малк. Их история закончилась. Но я верю, что Невыразимый Сэт примет нас, новых слуг. И мы возродим древнюю империю на свой лад. Уничтожим новые идеи. Ты знаешь, что правители Гермланда и Думнонии помышляют об отмене рабства?! Как будто вольноотпущенники могут работать лучше! Слышал ли ты, что в Аккаде женщинам Востока разрешили учиться и становиться магами?! Ещё немного и они станут перечить мужчинам! Ты знаешь, что наши юноши не желают батрачить на полях знати, а уезжают в Тулас или в дорийские полисы, так как там больше возможностей?!

— Мне с этого что?

— Ты поймёшь, варвар, но будет поздно. Поймёшь, когда вернёшься в своё племя и обнаружишь, что небо закоптили трубы мастерских, а горные реки отравлены ртутью из плавильных печей. Цивилизация губит и мой, и твой мир. — Зедд воздел руку. — Древние боги уничтожат магию и вернут порядок. Когда жрецы правят. Когда воины убивают. А чернь работает и трясётся от страха, мечтая, чтобы кто-нибудь другой окропил кровью Великую пирамиду, — старик перевёл дыхание: — Ты с нами?

Малк скривил губы:

— Сильвана обещала мне кошель золота, равный ей по весу.

— Вот видишь, варвар, — Зедд хлопнул в ладоши и расхохотался. — Мы говорим на одном языке! Когда Невыразимый Сэт взглянет на этот мир, ты получишь два, нет — три мешка золота!

1.3 Тьма из Бездны

Сосновый лес остался позади.

Проводник махнул рукой и Малк ступил на тропинку, что взбиралась по склону Запретной горы. Небо укрыто облаками, словно драным лоскутным одеялом. Фонарь в руке негра обмотан тряпкой, так что лишь узкий луч освещает путь.

Малк идёт шаг в шаг с нубийцем и старается не упустить того из виду. Зазеваешься и полетишь вниз, где острые камни разрежут тело словно бритвы, а кровь унесёт ручей, что так мирно журчит в ночи. Малк крепче перехватил руку Сильваны. Капюшон плаща скрывает лицо принцессы, но он знает, что карие глаза пусты как у курильщика белого мака.

Тропа делает поворот и Малк выходит на широкий уступ. Далеко внизу Эпир фонтанирует огнями. Праздник закончится с рассветом.

— Стой!

Резкий оклик заставляет его пригнуться и выхватить меч, но проводник знаком показывает, что тревожиться не о чем. Две фигуры, чёрные как уголь, поднимаются с земли. Правый натягивает лук, а левый открывает заслонку фонаря и подносит к лицу девушки.

— Да, это она. И ничего не соображает. Поспешите, господин ждёт.

Остатки портика скрывают проход в толще скалы. Не так давно кто-то расчистил площадку, откатил в сторону валуны и сегменты колонн.

Нубиец освещает путь. Когда-то богато украшенный тоннель обветшал, отсветы пламени выхватывают из мрака остатки мозаик и расколотых барельефов. Полустёртая резьба ужасает омерзительными тайнами древних ритуалов и обещает мрачное будущее тем, кто осмелится потревожить целлу — внутреннее святилище храма. Под ногами хрустит гравий, а воздух наполнен пряным запахом мирры и обрывками заунывных псалмов, которые сквозняком доносит откуда-то из глубин.

В щель меж полуприкрытых врат пробиваются багровые отблески. Нубиец обеими руками налегает на тяжёлые створки.

Просторный вытянутый овалом зал освещают сотни красных свечей. Два ряда колонн поддерживают своды, а в промежутках между ними стоят полуобнажённые фигуры. Тела цвета бронзы лоснятся от пота, руки воздеты вверх, глаза закатились, а губы выводят монотонную тревожную песнь.