Мало избранных

Назифа редко выводила Хамуну из дома, и только на базар. Григорий Ильич целыми днями пропадал на Троицкой площади, надеясь снова увидеть Хомани, и наконец увидел Назифу. Стройная и неприступная, она ходила по торговым рядам в чадре, а старый прислужник Суфьян таскал за ней корзину.

– Сколько стоит твоя мочёная морошка? – спросила Назифа у торговки.

– Три копейки большой туес.

– Ты мошенница. Я дам две копейки.

– За две копейки сама собирай, – ответила торговка.

Снег уже растаял, и многолюдная площадь превратилась в растоптанное озеро грязи и жидкого навоза. Между торговых рядов сикось-накось были брошены дощатые мостки. Новицкий выждал, когда неповоротливый Суфьян со своей корзиной отстанет где-нибудь в сутолоке, и приблизился к Назифе.

– Назыфа, зробишь ласку, послухай мэнэ, – торопливо попросил он.

Назифа прошла мимо, не оглянувшись. Новицкий поспешил за ней.

– Назыфа, прошу, допоможи мэни с жонкой Хасыма побачитися, – просил Григорий Ильич. – Хоманя мэни дюже потрибна…

Назифа ничего не ответила. Но она вспомнила этого мужчину с серьгой. Она видела его в Тобольске и раньше, а недавно он напугал Хамуну, когда Назифа оставила её возле кабака, чтобы купить у кабатчика чех на бороду.

Григорий Ильич не прекратил попыток достучаться до сердца Назифы. Бродить по Бухарской слободе ему, русскому, было несподручно – там он слишком заметен, и он продолжал караулить суровую жену Касыма на рынке. Через несколько дней он снова встретил её.

– Назыфа! – тотчас отчаянно окликнул он. – Звэди мэне з Хоманею!

На этот раз Назифа остановилась и пристально всмотрелась в Григория Ильича. Откуда он знает Хамуну? Неужели она, Назифа, плохо исполняла свой долг хранительницы очага, и наложница её супруга, оказавшись без присмотра, снюхалась с другим мужчиной? Этого не может быть!

– Откуда тебе известна Хамуна? – строго спросила Назифа.

– Зустрив еи, ковды вона жыла ще в Пэвлоре, – пояснил Новицкий. – Допоможи мэни с ею побачитися…

– Зачем?

– Трэба мэни, – беспомощно пробормотал Григорий Ильич.

Назифа не сводила глаз с Новицкого. Хвала Аллаху, она не виновата: этот мужчина знал Хамуну ещё по языческой жизни в тайге. Назифа уже видала Новицкого раньше – он всегда был рядом со старым русским имамом, а Касым рассказывал, что русский имам со своими подручными плавал по Оби и крестил инородцев. Вот, значит, каким образом Новицкий, спутник имама, встретил остяцкую девку – будущую наложницу тобольского тожира.

Но не просто встретил. Назифа рассматривала Новицкого как опытная женщина. Он болен любовью. Это видно. В его тёмных глазах – тоска умирающего зверя. Его дух иссушён жаждой по возлюбленной. Он исхудал, потому что его жизнь – бесконечная погоня за ускользающим счастьем. Может, этого счастья и вовсе нет, и мужчина гонится за обольстительным гулем, злым джинном. Он меджнун – безумец, одержимый тягой к своей Лейле. Если бы этот человек чтил веру Пророка, его исцелил бы аят «Уль-Курси» или сура «Бакара», однако меджнун, конечно, не ведает истинного бога, а потому сгинет. Все меджнуны погибают.

Но к ней, к Назифе, меджнуна прислал Всевышний! Ведь она искала средство извести Хамуну. Отравить её Назифа боялась: Касым догадается и убьёт отравительницу, как он убил Улюмджану. А меджнун всё сделает за Назифу сам! Надо лишь помочь ему сойтись с Хамуной – и потом как бы ненароком указать супругу на связь его наложницы с другим мужчиной. Оскорблённый и уязвлённый в сердце, Касым изгонит Хамуну, продаст её – или даже задушит. Конечно, такой способ избавиться от соперницы будет жестоким по отношению к Касыму, но Касым – муж, сильный духом, и он выдержит. Зато потом у него не останется никого, кроме Назифы, чья любовь принадлежит ему навеки, как навеки луна принадлежит ночному небосводу.

– Допоможи, – всё просил Новицкий. – Я тоби грошей дам…

– Хорошо, – решительно согласилась Назифа. – Давай деньги.

Деньги тоже пригодятся. Во внутреннем дворе дома в корнях акации у Назифы был закопан кувшин с монетами. Разумеется, она прятала его не для себя. Вдруг случится беда, пожар, ограбление, и Касым разорится? Тогда она выкопает кувшин и с поклоном отдаст его Касыму.

Григорий Ильич суетливо выгребал из карманов деньги.

– Ось всё, що я маю… Возьми.

– Мало, – непреклонно сказала Назифа. – Надо ещё столько же.

– Прынэсу! – горячо заверил Новицкий. – Ковды встрэча будэ, прынэсу!

Назифа оглянулась по сторонам – не подслушивает ли кто? Он уже придумала, как устроить свидание меджнуна с Хамуной.

– На первую траву я поеду с Хамуной в Баиш на умру, – негромко сообщила она. – Будь там. И деньги не забудь. Я пришлю тебе Хамуну.

– Дякую тоби, Назыфа! – едва не заплакал Григорий Ильич.

Назифа посмотрела на него с жалостью и презрением.

– Ты меджнун, – честно сказала она. – Твоё счастье, что ты не знаешь, куда придёшь.