Малодушие

«Странно бывает у человека: всегда он более расположен к чему-то оппозиционному, к такому, которое будто бы особняком от главного стоит, а на деле, может, и не далеко от главного отличается. Возможно, и сама оппозиция верит сама себе – отчего бы не верить? Может, она действительно верит в собственную правоту, в собственную чуть ли не святость, не находя ничего подобного в главном. Поставятся даже перед ней штук десять собственных дурных качеств, а противу них она тут же отыщет таковых, только благородных, сто, причем половину выдумает, уверенная в правоте своей выдумки… Да! Всегда-то человек уверен в своей правоте! Всегда! Назовет себя подлецом – и уверен, что прав, а к тому еще радуется, что не струсил мол, и признал, что подлец, – выходит, и не подлец вовсе. Вот так-то! Оппозиция эта, сделавшись главной, тотчас забудет всю свою сотню, забудет то, во что действительно всей душой сама верила, – или наплюет, но все таки уцепиться за какую-то мельчайшую, незначительнейшую безделицу, за какую-то песчинку, нарядит и ее в благородную черту и на этой-то одной черте и удержится. Если даже и не найдется таковой, тут же выдумает, что, мол, и правды ведь никакой нет, да и те, дескать, такие же шельмы, да и весь свет такой, да и не было, чтоб благородие в мире выказывалось. Закрепит, наконец, все такими словами, мол, «да-с, правда – ложь!», но совершенно будет уверена в том, что права. И тут же до черты все-таки додумается, поняв что права, а другие-то признать не смеют.

Но главный предмет же в том, что оппозиция-то, несмотря на труднейшее свое положение, в то же самое время положение наилучшее, счастливейшее и скорее этим счастьем и располагающее к себе. Да и оппозиционная она, конечно, только благодаря этому счастью. И, что не говори, но так, как уверена в своей правде оппозиция, не уверен никто – и в этом роде, она, конечно, действительно чуть ли не святая.»

Теперь замените слово «оппозиция» чем вам угодно: идейным писателем, революцией, пламенным поэтом, бунтарем, вашим знакомым из 5-го подъезда и тем человеком, который кричал слишком громко и много, пока его не успокоили и он не затих. Вставьте, наконец, и себя.

…Человек никогда не признается в том, что он подлец, не признав перед этим, что подлец – это вовсе не есть что-то плохое. И сейчас я готов признаться вам, друзья: я – подлец.

Но как и вы все.

***

Вы слышали песню Наутилусов «Красные листья»? Нет? Послушайте.

Удивительно, насколько родствены по духу песня эта и мой рассказ – вплоть даже до того, что и тут и там речь идет о городе. Уверяю вас, я ничего не крал и песню услышал сравнительно недавно. Но сходство, как говорится, налицо.

Впрочем, это одно лишь отражение, лишь ярко-зеленая веточка на верхушке… – но надобно посмотреть в корень. Надо вопрос поставить на самый предельный уровень – тогда только поймем.