Малоизвестная история Малой Руси

Справедливости ради, надо сказать, что сам Шевченко оценивал себя довольно объективно. В обществе образованных людей, присутствуя при серьезных разговорах, он, если был трезв, отмалчивался, опасаясь показать свое невежество. Лавровый венок «величайшего и гениальнейшего», «достигшаго высочайшего уровня образованности, вкуса, знания и понимания истории и философии» навесили на Кобзаря уже после смерти.

Тем временем знакомые поэта оставили на этот счет однозначные свидетельства. «Читать, он, кажется, никогда не читал при мне; книг, как и вообще ничего, не собирал. Валялись у него и по полу, и по столу растерзанные книги «Современника» да Мицкевича» — вспоминал скульптор Михаил Микешин. «Читал Шевченко, я полагаю, очень мало (даже Гоголь был ему лишь поверхностно известен), а знал еще менее того» — утверждал Иван Тургенев. «Шевченко не был ни учен, ни начитан» — писал поэт Яков Полонский. «Недостаток образования и лень» Кобзаря отмечал Михаил Максимович, добавляя, что «писал он большею частью в пьяном виде». Аналогичного мнения придерживался и Пантелеймон Кулиш.

Кроме того, современники осуждали Кобзаря за богохульство, безудержное пьянство, в конце концов сведшее поэта в могилу, и многое, многое другое. Бралось под сомнение даже литературное дарование Тараса Григорьевича.

Сегодня мало кто знает, что не все публикующееся в собраниях сочинений Шевченко является произведением его пера. Грубые наброски, созданные Кобзарем, дорабатывались («доводились до ладу») его друзьями и редакторами, вынужденными не только исправлять огромное количество грамматических ошибок (грамотно писать Тарас Григорьевич не научился до конца жизни), но и дописывать иногда целые строки, изменять слова, чтобы придать творениям более литературную форму. Те же, кто имел возможность прочитать Шевченко без поправок, в оригинале (Пантелеймон Кулиш, Яков Щеголев и др.), были далеки от признания его «поэтического гения».

«А-а, это наш славный поэт. Скажите, какую толстую книгу написал. Видимо, не даром его фухтелями угощали. (Фухтель — удар саблей плашмя — Авт.). В сущности ведь пьянчужка был» — пренебрежительно заметил видный малорусский историк (впоследствии — ректор Киевского университета) Николай Иванишев, получив в подарок новое издание сочинений Шевченко.

Невысокого мнения о творчестве Тараса Григорьевича были и Николай Гоголь, и Михаил Драгоманов, и Иван Франко. Последний из перечисленных, публично восторгаясь «великим Кобзарем», в частном письме известному шевченковеду Василию Доманицкому писал: «Вы, сударь, глупости делаете — носитесь с этим Шевченко, как не ведомо с кем, а тем временем это просто средний поэт, которого незаслуженно пытаются посадить на пьедестал мирового гения».

В самом деле, большинство произведений «великого Кобзаря» — всего лишь подражание другим поэтам — русским (Жуковскому, Пушкину, Лермонтову, Козлову, Кольцову и др.), польским (Мицкевичу, Красинскому и др.), западноевропейским (Байрону, Бернсу — с их творениями Тарас Григорьевич был знаком в русских переводах). Так, ранние баллады Шевченко («Порченная» и др.) — попытка подражать Василию Жуковскому. Поэма «Катерина» — «перепев на украинский лад» (выражение известного литературоведа В.В. Данилова) карамзинской «Бедной Лизы» и т. п. произведений русских литераторов о соблазненных и брошенных девушках. Знаменитое «Послание» («И мертвым, и живым…») отчасти позаимствовано у Зигмунта Красинского. Первоисточником упоминавшейся поэмы «Сон» явилось сочинение неизвестного автора «Сновидение, бывшее мне в ночь на 4-ое июля 1794 г.», ходившее в списках по либеральным кружкам. (Хотя некоторые эпизоды для поэмы Тарас Григорьевич позаимствовал у Мицкевича и у Пушкина). Пьеса «Назар Стодоля» написана на основе «Черноморского быта» Якова Кухаренко. (Тут вообще не очень красивая история: обещая через свои связи продвинуть пьесу Кухаренко на сцену, Кобзарь взял рукопись у автора и использовал ее содержание, никуда, понятное дело, «Черноморский быт» не продвигая). «Гайдамаки» написаны под явным влиянием сочинений польских авторов на ту же тему. И так далее.

Разумеется, это не был примитивный плагиат. Заимствованный материал поэт перерабатывал, вносил в него малорусский колорит. Он не являлся бездарным подражателем. Отрицать одаренность Шевченко, конечно же, неправомерно. Степень этой одаренности позволяет говорить о несомненных литературных способностях Тараса Григорьевича, но, наверное, все-таки не о таланте, и уж во всяком случае не о гениальности.