Малоизвестная история Малой Руси

Впрочем, мнение Кулиша поляков, понятное дело, не интересовало. «Реформа» продолжалась. За правописанием настал черед лексики. Из литературы и словарей изгонялось всё, что хоть отдаленно напоминало русский язык. Образовавшиеся пустоты заполнялись заимствованиями из польского, немецкого, латинского, других языков или просто выдуманными словами. «Большая часть слов, оборотов и форм из прежнего австро-рутенского периода оказалась «московскою» и должна была уступить место словам новым, будто бы менее вредным, — рассказывал потом один из раскаявшихся «реформаторов».. — «Направление» — вот слово московское, не может дальше употребляться — говорили «молодым», и те сейчас ставят слово «напрям». «Современный» — также слово московское и уступает место слову «сучасний», «исключительно» заменяется словом «виключно», «просветительный» — словом «просвітний», «общество» — словом «товариство» или «суспільство».

В этом отношении интересно сопоставить первые и последующие издания сочинений Ивана Франко. Многие слова из произведений писателя, изданных в 1870–1880-е годы: «взгляд», «воздух», «войско», «вчера», «жалоба», «много», «невольник», «но», «образование», «ожидала», «осторожно», «переводить», «писатель», «сейчас», «слеза», «случай», «старушка», «угнетенный», «узел», «хоть», «читатели», «чувство» и многие другие в позднейших изданиях оказались замененными на «погляд», «повітря», «військо», «вчора», «скарга», «багато», «невільник», «але», «освіта», «чекала», «обережно», «перекладати», «письменник», «зараз», «сльоза», «випадок», «бабуся», «пригноблений», «вузол», «хоч», «читачі», «почуття» и т. д.

Известно, что молодой, ещё не заполитизированный Франко писал тем языком, какой слышал в народе, и не отделял себя от русской культуры. Позже, увлёкшись политикой, он поддержал создание нового языка и стал «чистить» свои сочинения от «устаревших» слов. Всего в 43 проанализированных специалистами произведениях, вышедших при жизни автора двумя и более изданиями, насчитали более 10 тыс. (!) изменений. Далеко не все они сделаны лично писателем. Иван Яковлевич не успевал уследить за всеми тонкостями австро-польской языковой политики и часто не знал, какое из слов еще можно считать родным, а какое уже объявлено «москализмом». Поэтому он вынужден был принимать «помощь» «национально сознательных» редакторов, которые, конечно, старались вовсю.

История с Франко — не исключение. Подвергались «исправлениям» (даже без ведома авторов) и другие книги. Особое внимание уделялось школьным учебникам. За их «чисткой» наблюдал специальный чиновник. Конференции народных учителей, состоявшиеся в августе и сентябре 1896 года в Перемышлянах и Глинянах, отмечали, что после таких «чисток» учебники стали непонятны не только учащимся, но и учащим. Они заявляли, что теперь «необходимо издание для учителей объяснительного словаря». Но «реформаторы» были непреклонны. Недовольных учителей увольняли из школ. Чиновников, указывающих на абсурдность «перемен», смещали с должностей. Писателей и журналистов, упорно придерживающихся «дореформенного» правописания и лексики, объявляли «москалями» и подвергали травле. «Наш язык идёт на польское решето, — замечал Иоанн Наумович. — Здоровое зерно отделяется как московщина, а высевки остаются нам по милости».

Так создавался украинский литературный язык. Его история не оригинальна. Когда в Германской империи онемечивали населенную поляками Силезию, действовали также — создавали «силезский язык», с помощью которого пытались вытеснить язык польский. После захвата австрийцами Боснии, для тамошних сербов придумали «боснийский язык», отдельный от сербского. Украинский языковой проект — не первый и не последний. Он просто самый успешный.

Конечно, успех пришел не сразу. Долгое время новый язык не принимался народом, а написанные на нем произведения испытывали недостаток в читателях. «Десять-пятнадцать лет проходит, пока книга Франко, Коцюбинского, Кобылянской разойдется в тысяче-полторы тысяче экземпляров, покроет типографские расходы и какой-нибудь маленький гонорарчик, заплаченный автору. Возможна ли в таких обстоятельствах какая-нибудь литературная работа, какое-то энергичное движение книжное? Разумеется, совсем невозможна» — жаловался еще в 1911 году живший тогда в Галиции Михаил Грушевский. Между тем, книги русских писателей (особенно гоголевский «Тарас Бульба») расходились по галицким селам огромными для того времени тиражами.

Язык, являющийся теперь в нашей стране государственным, широко распространился на западноукраинских землях лишь после того, как в ходе Первой мировой войны, Галиция, Буковина и Закарпатье были обескровлены австро-венгерским террором. Что касается Центральной и Восточной Малороссии, то тут для популяризации «рщноУ мови» понадобились многолетние украинизаторские усилия советской власти.