Малолетка

Макар ушёл, а я, укутавшись в одеяло, плакала, снова притапливая себя в грязном болоте воспоминаний.

– Спаси меня, Макар. Пожалуйста… Спаси меня, – шептала в пустоту, зажмурившись и поскуливая от душевной боли.

– Тебе стоит только попросить, – послышался тихий голос Лаврова и я от неожиданности подскочила. – Тихо, не пугайся, – тут же угодила в его объятиях и улыбнулась.

Он вернулся. Не оставил меня.

– Я рядом, Асенька. Рядом.

Глава 18

С ним было хорошо. В его объятиях безумно уютно и тепло. А ещё, не страшно. Он словно окутывает облаком своей внутренней силы и возникает какой-то защитный барьер. Кокон, в котором я чувствую себя в безопасности.

Не знаю, как объяснить это ещё, но факт, что кошмары меня оставляют, когда я нахожусь в его объятиях – неоспорим.

Было так приятно вдыхать запах его кожи и ощущать сильные, но в то же время ласковые прикосновения его рук, что я даже не хотела засыпать. Как можно дольше желала чувствовать его дыхание на моём плече и прижиматься к его большому, крепкому телу спиной.

А с утра я снова проснулась одна. Даже жаль было немного, что ушёл… Всё же, я не люблю одиночество.

Правда, примерно через полчаса, когда зайду на кухню, я пойму, что одиночество лучше, чем… Геннадий.

На прикроватной тумбочке нашла странную записку от Макара: «Пока мы не начнём доверять друг другу, тебе придётся терпеть некоторые неудобства. Считай, что вы наказание друг друга за то, что ослушались меня. Раздетая из комнаты не выходи!»

Я даже не поняла сначала, о чём это он написал, но, увидев Пахома сразу додумалась… Хорошо, что всё же оделась, но это было скорее для Макара. Я всё ещё немного стеснялась его, как-никак взрослый мужчина, а у меня раньше не было настолько интимных отношений.

Геннадий сидел за столом, уткнувшись, как обычно, в свой мобильник, а я замерла на пороге, не зная, что теперь делать.

Нет, страшно не было. Я знала, что он не тронет меня, не обидит и даже слова плохого не скажет. Была уверена в этом. Потому что Макар не допустит. Потому что готов избить каждого, кто меня тронет, будь-то хоть друг, хоть враг.

Наверное, в этот момент я впервые чувствовала свою власть на Лавровым. Чувствовала и гордилась. Радовалась внутри. Ведь… кем я была раньше?

Аськой-оборванкой.

Никчёмной бродяжкой, как нас называли сами воспитатели.

Ничтожеством, до которого нет дела никому.

А с Макаром я стану человеком. Девушкой, женщиной, матерью. Неоднократно пожалею о том, что стала его и даже попытаюсь уйти.

Но это будет потом…

Позже.

А сейчас я смотрела на своего недруга (как мне думалось), и молча ждала его дальнейших действий.

– Завтракай, – коротко бросил мне сквозь зубы, не удостоив и взглядом.

Я поморщилась, увидев ссадину на его лице и рассечённую бровь, но выражать соболезнования было бы как-то не к месту.

По-быстрому приготовила овсяную кашу с кусочками свежих фруктов и, добавив сливочного масла, села за стол. Немного подумав, поднялась и через минуту поставила тарелку с завтраком перед Пахомом.

На этот раз эмоции ему скрыть не удалось. Сначала удивлённо вытаращил глаза на кашу, потом на меня.

– Приятного аппетита, – я выдавила из себя доброжелательную улыбку и принялась за свою порцию.

Геннадий прищурился, словно подозревал меня в чём-то преступном и демонстративно отодвинул от себя тарелку.

Это как понимать?

Война продолжается, белый флаг сожжён?

Что ж, я попыталась.

Казалось бы, мне должно быть абсолютно всё равно на его обиду, не я это начала, но всё же было неприятно. Даже вину свою чувствовала. Вряд ли они с Макаром так серьёзно ругались до меня.

– Если не любишь кашу, я могу яичницу пожарить… Ну или мясо там… – предприняла последнюю попытку, однако, это не принесло желаемого результата.

Пахом скривился и, склонившись над столом, проговорил:

– Ты меня не наебёшь, малолетка. Меня борщом и пиздой не прикормишь.

А вот это было обидно!

Получается, он считает, что я Макара борщом и…

– Пошёл ты! – бросила ложку на стол и, вскочив со стула, бросилась из кухни прочь.

Война так война!

* * *

Утро, понятное дело, не задалось, как, впрочем, и весь день. Пахом никогда особо не напрягался по поводу работы, какой бы та ни была. А бывала она разной… И не всегда приятной. Чаще наоборот. Но «пасти» малолетку ему было сложнее, чем в своё время отжимать фирмы и заводы. Уж лучше бы он каждый день на «стрелу» ездил, да по ребрам битой получал.

Девка эта ещё, как назло, решила протащить его всем магазинам, без зазрений совести транжиря Лавра бабки. Куда только подевалась вчерашняя скромница.

В принципе, Пахом никогда ей не верил. Эти детдомовские прошмандовки на всё готовы, лишь бы выкарабкаться из дерьма. Уж он-то знает – сам оттуда.

– Мне ещё в магазин канцелярских товаров нужно, – заявила командным тоном, когда Геннадий уже было намылился домой.

– А больше ничего тебе не нужно? – прошипел на соплячку, но та лишь ухмыльнулась и скрестила руки на своей плоской груди.

– Мне позвонить Макару и спросить его разрешения?

Вот сука.

И как Лавр не видит в ней хитрожопую дрянь?