Малороссийские исторические шахматы. Герои и антигерои малорусской истории

Андрей Потебня родился 19 августа 1838 года на небольшом хуторе близ села Перекоповцы Ромейского уезда Полтавской губернии, в семье мелкого помещика (владельца пяти крепостных душ), отставного штабс-капитана Афанасия Потебни. Андрей был младшим сыном у родителей. Кроме него подрастал старший на три года сын Александр, впоследствии известный филолог.

Научную славу брата составители панегириков Потебне-младшему иногда распространяют на него самого. Об их семье рассуждают как о такой, где «господствовало глубокое уважение к образованию и науке», «заботливо сохранялись благородные, прогрессивные традиции освободительной борьбы украинского народа», «были достаточно ярко выражены украинские симпатии» и т. п. При этом не учитывается, что родительский дом оба брата оставили рано. Да и друг с другом они практически не общались.

Андрею было всего четыре года, когда Александра отдали на воспитание в семью дяди. А спустя несколько лет отец снарядил в дальнюю дорогу и младшего сына.

Сначала его определили в Орловский кадетский корпус. Но вскоре перевели в аналогичное заведение в Полоцк. Этот перевод сыграл в судьбе Потебни фатальную роль. В Полоцкий корпус кадетов из центральной России направляли по приказу Николая I. Таким способом царь хотел разбавить почти сплошь польскую по национальному составу военную школу русским элементом. В то время (в отличие от нынешнего) никто не сомневался, что малорусы, как и великорусы, являются русскими. И малорус Андрей Потебня вместе с другими русскими юношами уже одним фактом пребывания в кадетском корпусе Полоцка был призван противодействовать польскому влиянию там.

Увы, получилось наоборот. Мальчик сам попал под влияние поляков.

Это влияние усилилось во время завершения учебы. Поскольку в Полоцком корпусе не было тогда офицерских классов, его выпускников отправляли доучиваться в Петербург – в Дворянский полк, переименованный затем в Константиновский кадетский корпус. А в полку том находилось не только много кадетов-поляков, но и преподавателей польского происхождения было более четверти от общего числа.

Уже тогда, в середине 1850-х годов, польские деятели старались занимать места в военно-учебных заведениях. Присматривались к будущим офицерам из русских. Подыскивали среди них тех, кто мог бы пригодиться для реализации заветной польской мечты – восстановления независимости (на тот момент территория Польши была разделена между Россией, Австрией и Пруссией, причем большая часть входила в состав Российской империи).

С намеченными кандидатами поляки сближались, завязывали дружеское общение, входили в доверие и постепенно прививали им взгляды на Россию как на тюрьму народов (русского – в том числе), которую необходимо разрушить.

Привлечь на свою сторону удавалось далеко не всех. Но с Потебней это произошло.

По окончании учебы в 1856 году он был выпущен прапорщиком в полк, расквартированный в Польше. Можно предположить, что таковому распределению посодействовали польские друзья юного офицера.

Какой-то особой подпольной работы Потебня не вел. Периодически, вместе с несколькими другими офицерами-«вольно-думцами» (поляками и русскими) почитывал тайно присылаемую из Лондона газету Александра Герцена «Колокол» – печатный орган российской революционной эмиграции. Обсуждал прочитанное. Вел разговоры на политические темы. Вот, собственно, и все.

Своим ходом шла служба. В 1858 году Потебня получил направление в Царскосельскую стрелковую школу. Прошел там годовые курсы. Часто наезжал в Петербург, где, помимо прочего, познакомился с Николаем Чернышевским и другими революционерами-демократами. Вернулся в свой полк. В 1861 году ему присвоили очередное звание – подпоручик.

Но медленное продвижение вверх по служебной лестнице его не устраивало. Мечталось о большем. Хотелось быть кем-то важным. Между тем, выдающихся качеств, с помощью которых можно было бы достичь значительного положения, у Потебни не имелось.

Замечательный русский писатель Всеволод Крестовский, кстати, тоже малорус по происхождению, имевший возможность лично наблюдать за Потебней (в конце 1850-х они вращались в одних кругах столичной «прогрессивной» молодежи) вывел его затем в своем романе «Две силы» под именем поручика Паляницы. «Длинного роста и жидкой комплекции, к которому как нельзя более подходило прозвище «дылды», – описывал Крестовский своего «героя». – …С коротко остриженными волосами, которые торчали на голове его как жесткая щетка; в круто сведенных густых бровях его присутствовало характерное выражение неуклонности и упорства, но серые глаза уставлялись из-под этих бровей как-то тупо и неподвижно, напоминая своим выражением взгляд сонного окуня».

Характеризуя Потебню (Паляницу), Крестовский употребил малорусское слово «недоробленый» (недоделанный – в переводе на русский литературный язык). Надо признать: характеристика точная. Таким недоделанным Потебня, в общем-то, и являлся. Но он так грезил о собственном величии. Верил, что мечта сбудется. Терпеливо ждал. И, как ему показалось, дождался.