Малознакомый Ленин

Первая фигура — Таратута, лицо, в советское время управлявшее различными банковскими учреждениями. В 1906 году некоторыми большевиками, в том числе известной своей ехидностью особой, носившей кличку «Землячка», по адресу Таратуты было брошено обвинение в доносительстве и провокации. Обвинение, тщательно и дважды рассматривавшееся, оказалось вздорным. Но во время распри между большевиками в 1909–1911 годах Богданов, ставший врагом Ленина, снова поднял вопрос о провокаторе Таратуте, с целью указать, из каких грязных, аморальных субъектов состоит окружение Ленина. На это обвинение Таратута ответил большим письмом, интересным для нас в том отношении, что в нем упоминаются факты, которые, дополняясь другими нам известными, позволяют очертить его роль в истории с наследством Шмита. Бежав из ссылки и побывав на Кавказе, Таратута приехал в Москву в ноябре 1905 года и, следовательно, имел возможность познакомиться с Николаем Шмитом, арестованным лишь во второй половине декабря. Таратута сделался секретарем Московского Комитета большевиков, «ведал его кассой и издательством», а так как для сего нужны были деньги, Таратута, узнав, что доступ к кошельку Николая Шмита очень легок, стал посещать дом богатого студента и с большим рвением ухаживать за Елизаветой Шмит. Весной 1906 года Таратута уехал на партийный съезд в Стокгольм, а позднее, осенью того же года, «по личным делам жил (вместе с Елизаветой Шмит?) в Финляндии». Весной 1907 года он уехал на партийный съезд в Лондон, где по распоряжению Ленина был избран кандидатом в члены Центрального Комитета. Возвратясь со съезда, Таратута, заметив, что за ним весьма следит полиция, покинул Москву. В августе мы находим его среди тех, кто посещает дачу «Ваза» в Куоккала, где живут Ленин и Богданов. Исключая время, проведенное в Стокгольме, Лондоне, Финляндии и Ярославле (откуда он получил делегатский мандат на Лондонский съезд), — в Москве он пробыл немного более кода, но и такого короткого времени для сего ловкого человека было достаточно, чтобы наладить поток денег в большевистскую кассу. Елизавета Шмит стала его женой, принося ему и сердце, и деньги. Деньги большие, как можно судить по его письму — ответу Максимову, он же Богданов. Считая, что провокаторство связано всегда с корыстными целями, — Таратута бросил следующую фразу: «…Максимов знал другой факт не менее показательный, но известный лишь тесному кружку. Он знал, что я передал в партийную кассу сумму денег, превышающую во много раз плату самых крупных провокаторов. Я не могу здесь называть цифры, но Максимов знал, что тут были единовременные передачи в сотни тысяч, что эти суммы приходилось лично мне выручать от всяческого полицейского риска. И все эти суммы (во много раз превышающие личное благосостояние не только мое, но и всех моих близких) хранились и передавались мной под контролем и под отчет всей коллегии и самого Максимова, подпись которого имеется под большинством документов, относящихся к этим пожертвованиям. Максимов знал, что достаточно было мне упустить хотя бы одну предосторожность из тех, которые мы вместе с ним намечали, чтобы партия лишилась этих пожертвований».