Мальта и мальтийцы. О чем молчат путеводители

«Нет, – решительно сказала Янулла, – я своего решения отменять не буду. Неважно, когда вы закончили возню и как себя вели потом. Тогда вы меня не послушались. Я вас предупредила – Детского центра не будет».

– Дети рыдали, – вспоминает Янулла. – Андрей умоляюще смотрел на меня. Я сама готова была разрыдаться. Я ведь так редко их наказываю. Но если уж дети заслужили наказание, нужно настоять на своем.

– У Януллы – характер! – говорит Андрей, вкладывая в это слово уважение и даже восхищение.

Он вообще, как я заметила, уважает в ней то, чего лишен сам. Например, перфекционизм. Не знаю, где уж строитель, далекий от психологии, мог слышать это слово. Но именно его он употребляет, когда говорит:

– Все, что Янулла делает, она должна сделать на отлично. Например, порядок в доме. Я человек не очень аккуратный. Поищу нужный мне журнал, а остальные забуду положить обратно в стопку.

Янулле этого не понять:

– Неужели это так трудно: нашел нужное – остальное положил на место?

Она постоянно упрекает мужа за это.

– Да ведь у нее «на место» значит: хлебница – на середине стола, кувшин с водой – слева, бокалы – строго по прямой, и ни на сантиметр в сторону. Перфекционистка!

По-разному относятся они к противоречиям между собой.

– Мы практически никогда не ссоримся, – уверен Андрей.

– Ссоримся, ссоримся! – смеясь, добавляет Янулла.

Конфликтов у них не может не быть по определению: очень уж они разные. Янулла ценит стабильность, не терпит перемен, любит свой дом. Я имею в виду само строение. Да, оно не новое, в нем много недостатков, которые, считает она, надо исправлять самим: ремонтировать, осушать, утеплять. Андрей, напротив, долго не может быть привязан к какому-нибудь занятию. Он работает проект-менеджером, то есть осуществляет строительство проекта, задуманного архитектором.

– Знаете, за что я люблю свою работу? – говорит он. – За то, что как только объект построен, я тут же берусь за новый.

Что касается дома, Андрей не готов в нем жить долго. По секрету от Януллы он долго ходил по городу, присматривался к новостройкам. Однажды увидел новенький дом, на нем висело объявление о продаже. Он долго думал, как сказать об этом жене. А когда сказал, Янулла возмутилась:

– Мы еще не выплатили долги за наш дом, и у нас столько необходимых расходов, да как такое тебе могло прийти в голову?!

– А может, все-таки… – начал было он.

– Покупай! Будешь жить в нем один.

Это была едва ли не самая крупная ссора. Но угроза Януллы, я думаю, была, скорее всего, шуточная. Вообще шутливость – это стиль их отношений.

Я живу в их доме, на третьем этаже. Андрей часто поднимается ко мне наверх: я беру у него интервью.

– Ада, по-моему, мой муж собирается навсегда к вам переселиться? – спрашивает Янулла.

– У Ады ко мне столько вопросов, что мне проще у нее остаться, чем каждый раз подниматься по лестнице, – отшучивается Андрей.

В другой раз я вижу, что, собираясь в церковь, Янулла нарядилась.

– Не боитесь отпускать такую красивую жену одну? – шучу я.

– Боюсь, ужасно боюсь, – в тон мне отвечает Андрей.

Я давно заметила, что чем счастливее супруги, тем чаще они шутят и подтрунивают друг над другом.

БОЛЬШАЯ РОДНЯ

Я вхожу в этот дом и сразу попадаю в атмосферу теплого родственного общения. Такую атмосферу я люблю и очень ценю. Я всегда мечтала о большой родне, но у меня никогда ее не было. Дедушка с бабушкой, родители отца, жили в другом городе, а родители мамы рано ушли из жизни. Я была единственной дочерью и, кроме двоюродной сестры, самого близкого человека, с другими родственниками общалась редко. Кузены, кузины, двоюродные и внучатые племянники – с ними я встречалась на юбилеях и похоронах. У нас не было общих интересов или друзей. И считалось, что собираться вместе нет смысла.

А вот мальтийцы думают иначе.

– Я постоянно чувствую поддержку и помощь большой семьи и очень это ценю, – так говорит отнюдь не мальтийка, а русская женщина.

Дом, в который я вхожу, принадлежит ее свекру, Кармелю Камиллери. Хозяин выходит мне навстречу и сразу покоряет своей живостью и непосредственностью. Он невысок, худощав и, несмотря на свои шестьдесят пять, очень подвижен.

– Идем, идем, я покажу вам свой сад, – тащит он меня куда-то вглубь, к противоположному выходу. Хотя мне интересно посмотреть именно дом: он большой и очень красивый. И я прошу его об этом, но он отмахивается: – Это потом, потом…

Сад тоже красив. Много зелени, цветов, фруктовых деревьев. Все это еще пышно декорировано бумажными цветами, лентами, разноцветными фонариками. В саду бегают дети: девочка и двое мальчиков. И я понимаю, почему хозяин повел меня именно сюда: сад, конечно, его гордость, но дело скорее во внуках. Как истинный мальтиец, он убежден, что они-то и есть смысл его жизни. Девочка возит куклу в коляске, мальчики затеяли игру в футбол. То и дело кто-то из них подходит к деду. Мальчики просто постоят рядом, потрутся о его плечо, а девочка взгромождается на колени. Потом все трое начинают игру в догонялки. Надо отдать им должное, к взрослым они не пристают, внимания к себе не требуют и беседовать нисколько не мешают.