Мальтийское эхо

— Через час ужин. Завтра утром вы намерены уехать. Можно за ужином мы кое-что вам предложим? Для успокоения ваших «Ежов под кожей».

— Это наверное неудобно. Нагружать…

— Бросьте. Все на паритетных началах. До встречи, — убедительно сказал Андрей и ушел к себе.

— За живопись! За образы, которые мастер умеет кистью «зацепить» с палитры и нанести на холст, — Мария Родиславовна произнесла этот первый за ужином тост, пригубив наливочки из красной смородины от Анны Никитичны.

— За вас, волшебная пани Мария, и за вас, чудесные сестры, и за вас, мудрейший Андрей Петрович! — Игорь в ответ осушил бокал наливочки из белой смородины той же «фирмы».

— Чудесные… волшебная… Спасибо, Игорь. Но я вас не выпущу из своего заколдованного леса, пока не увижу, что вы нарисовали за эти два дня, — пожилая женщина сощурила глаза.

— Что вы?! Нет. У меня лишь наброски, эскизы. С ними еще работать, — возразил Игорь.

— Игорь, не упрямьтесь, пожалуйста, — вмешалась Верочка. — Нас с Андреем вы прекрасно нарисовали за пару часов. Там, в Сиракузах.

— Хорошо. Одну такую… подобную… картину-символ я покажу. И подарю, если понравится.

Он вышел и вернулся через пять минут.

— Вот. Примите как символ вещей колдовской усадьбы, в знак любви и уважения. На память.

Игорь достал из кармана фломастер и размашисто надписал на заднике. Затем поставил картину на стул у окна. Все встали из-за стола и подошли к окну. На картине Мария Родиславовна, но моложе лет на сорок, в образе «Мадонны с младенцем» держит на руках не младенца, а усадьбу. От основания дома вниз, в землю уходят корневища, переплетаясь там между собой и обвивая голени и стопы женщины, которые тоже погружены в землю. На заднем плане, на фоне черных верхушек сосен и среди оранжево-багряного неба с темно-серыми облаками бледные, контурно выписанные лики Веры, Ирины, Андрея и Георгия Натановича. Последний, видимо, с фото на столе в кабинете.

— Тревога и ожидание… Отличная работа! Спасибо огромное, Игорь, — тихо произнесла Вера. — И снова вы угадали, увидели невидимое…

— А я-то ручонками как крепко вцепилась в дом. Держу крепко! Молодец, мастер! — пани Мария поклонилась Игорю. — Спасибо!

И после паузы, опять хитро прищурив глаза, сказала:

— Однако, градус пафоса начинает сильно превышать градус выпивки. И наше застолье не прощание навеки. Позвольте, Игорь, мне высказать наши предложения для вас. Только предложения, с вашего разрешения. Вы имеете право даже не отвечать.

Все сели за стол. Андрей наполнил бокалы.

— На месте этой усадьбы планируется в ближайшее 2–3 месяца открытие нашего «предприятия», — серьезно заговорила пани Мария. — Это Центры восстановительный и творческий. Профиль одного — исцеление психики пожилых интеллектуалов, второго — развитие творческих способностей юных дарований.

— Но… — хотел сказать что-то художник.

Мария Родиславовна остановила его рукой и продолжила:

— Знаю, что вы хотите спросить. Да, 2–3 месяца потребуется только на оформление бумаг: разрешение, согласования, справки и прочее. Затем мы построим два корпуса для двух центров. Здесь раньше, когда были госпиталь и интернат, так и было. Госпиталь строили во время войны, наспех и в 94-ом их снесли. Но уже сейчас здесь, в усадебном доме предусмотрены три палаты для больных. Есть врачи. Сергей — психотерапевт, Людмила Иосифовна — терапевт, Ева Ивановна — невропотолог. Впоследствии в доме все окончательно освободим от музейного хлама, оборудуем по назначению. В здании усадебного дома останемся мы и медперсонал. Впрочем, я увлеклась. — пауза. — Предлагаем вам, а если угодно с Женей, ее девочками и ее отцом перебираться к нам. Вам с Женей — комната, девочкам — комната. Одна из палат — Жениному отцу.

— Да, — задумчиво отозвался Игорь. — Это оригинальная идея. Щедрый шаг с вашей стороны! Я как раз два дня мучаюсь «квартирным вопросом». Вы разрешите нам с Евгенией подумать? Я ведь даже не предложил ей… пока, ничего. И вообще пока я taliano vero, — он улыбнулся.

— Конечно думайте! — заключила пани Мария и устало, откинув голову, прикрыла глаза.

В этот момент в столовую вошли Ирина и Сергей.

— Что-то долго вы сегодня, — проворчала Вера.

— Извините. Мы с Вадиком засиделись над проектом, потом еще на Благодатную нужно было заехать.

— Какая прекрасная картина! Ваша, Игорь? — спросил Сергей.

— Да.

— Люблю глубину символов. Но почему такая тревожная акварель. И графика жесткая… Сов нет… — заговорила Ирина.

Игорь нахмурился и посмотрел на Андрея.

— «Художника может обидеть каждый. Нет, чтобы помочь ему материально», — попытался цитатой приободрить Игоря Андрей Петрович.

Но художник уже улыбался:

— Я не люблю объяснять свои картины. Тем паче эскизы. И не умею. Но ради вас, добрая девушка, попытаюсь. Это мое впечатление на сегодняшний день. Завтра небо начнет светлеть, лес легко вздохнет, зазеленеет. А совы вашей родовой усадьбе уже не нужны: ей ничего не угрожает!

— Прямо завтра? — наивно спросила Иришка.

— Скоро, скоро, сестренка, — ответил вместо художника Андрей.

— Извините, — вымолвила впечатлительная девушка.