Мальвина на ужин (СИ)

— Я уже сказала, но это ничего не меняет. Я не могла бы вот это всё без любви. Я только не очень знаю, что такое любовь. У меня ещё не было парня, были только подростковые глупости. Так как с детьми?

— Нет детей. Ни от кого.

У меня прямо камень с души свалился.

— Я… про девушку больше не буду спрашивать… — ну, то есть я дала ему понять, что дальше

могу быть я или она. Я могу и уйти, но это второй вариант. Никакой третий мне был не нужен.

— Знаешь, как зарождается любовь?

— Говорят, что у мальчишек по-другому, — сколько же я всего прочитала на эту тему лет в тринадцать! Книги взрослых, умудрённых опытом сексологов и романистов, всегда оставляли осадок, что их знания и опыт устарели, и у нас, у молодых, совсем всё не так. Потому что ничего, из того, что они описывали и анализировали, в моей жизни не случалось, и ничего не совпадало. У них всё шло медленно, затянуто и не по существу. И другая степень откровенности ещё. Они все были раньше какие-то напуганные и зашуганные условностями и расчётами. Может, я ещё многого не понимала, но давно перестала их читать.

— Скажи.

— Где-то в глубине начинает мигать звёздочка, и ты ещё не понимаешь, ты думаешь, что тебе показалось. Ты идёшь и проверяешь, так или нет. Смотришь и опять не всё ясно, опять проверяешь, но уже как бы подтверждая, что да, она светится. И уже чувствуешь, что тебя тянет смотреть на этот свет, и потом по нарастающей, — он стал меня нежно целовать, и его ласки уносили меня на те самые вершины человеческой чувственности и радости, о которых сочиняют самую красивую музыку и поют самые трогательные песни.

Холодильник в этот раз не пустовал, но я не спрашивала, почему там появились продукты. Достала то, что решила подходящим для ночного перекуса, расставила тарелочки, стаканчики, приборы. Квартира не была похожа на жилую, в ней не жили, ею пользовались. Кто-то после нас, наверное, зайдёт, уберёт посуду, выбросит мусор и поменяет постельное бельё. Кто-то за деньги.

Сидя на кухне, опять в простыне, последнее, что приходилов голову, это реальность. Что мы будем делать, как он поступит со своей девушкой, кто я такая в его жизни. Пока, видимо, он не знает. А я? Мне девятнадцать. Замуж я точно пока не хочу, потому что не только ещё не понимаю жизнь, но и себя-то ещё до конца не вижу в этой жизни. А если это шанс? Как зарождается любовь? Он взрослый, а взрослые мужики не любят говорить про любовь, у них на первом месте самореализация.

Мама мне всегда говорила, что много думать вредно. Судьба любит быстрых и решительных. Потом лучше исправлять, чем стоять в чистом поле.

Я тащилась, глядя на то, как он ел. Мне нравилось. Я впервые почувствовала близость с другим человеком, где его физиология не только приятна, она находится на том же уровне, где восприятие своей собственной. Он целовал мне руки очень часто. Как настоящей царице.

Опять и опять секс, бесконечно, до изнеможения. В конце концов мы оба заснули.

13.

Утром я проснулась одна. Пошла на кухню — никого. Обошла всю квартиру — тоже никого. Позвонила Ярославу на мобильный — трубку никто не брал. Написала сообщение — ТЫ ГДЕ? Ответа не было. Часы на моём телефоне показывали «12:10». Зарядка заканчивалась. Сначала я спокойно это всё восприняла, но время шло, а Ярослав не появлялся. Я решила одеться и поехать домой. Может быть, и осталась бы, но вечером же ужин у Бэллы.

Входная дверь не открывалась. Дверь кто-то запер снаружи, то есть Ярослав, кто ещё. Ушёл, запер меня в квартире и не отвечал на мои позывные. Что происходит?

Постепенно я начала беситься. Мне мерещились заговоры, хитрые схемы, которые Ярослав придумал со своей Мариной, чтобы мне отомстить, пока, правда, точно не знала за что,и видела себя, как полагается, наивной дурочкой, клюнувшей на прекрасного Аполлона. В два часа я решила действовать. Мне было плевать, сложный это план или нет, опасный или так себе. Я открыла шкаф, нашла там постельное бельё, аккуратно сложенное по комплектам, выудила оттуда четыре большие простыни, связала их по диагонали тройными узлами, вышла на балкон. Решётка на балконе была крепкая и только что покрашенная, ни сучка ни задоринки. Посмотрела вниз — плитка. Если грохнусь, то всмятку. Но это меня не остановило. Привязала, как могла, конец своего спасительного каната к угловому столбику. Общей длины простыней должно хватить, так как они были огромными, не те, с резинками, которые стелют на матрац, а которые используют как пододеяльники на западный манер. Бросила вниз свободный конец, перелезла через перила и осторожно начала спускаться, вспоминая уроки физкультуры в школе.

Перед этим поступком невиданной смелости я нашла баллончик с краской в кладовке квартиры и написала прямо на стене в прихожей:

«Ярослав — ты свинья. Я ухожу в 14;22, ты меня запер. Секса больше не будет! Пошёл ты!»

Нарисовала сердце и зачеркнула его крестом.