Малые войны

Как только был поднят вопрос о ликвидации Турции, г. Милованович пустился в длинные рассуждения о настоящем и будущем наших стран. Он думает, что в настоящее время ничего нельзя сделать, что все державы решили локализовать войну и не допускать никаких осложнений на Балканском полуострове и что мы должны сидеть смирно. Сербия не двинется ни в коем случае, тем более, что он думает, что война между Турцией и каким-нибудь из балканских государств скорее укрепила бы, чем ослабила младотурецкий режим. Нужно подождать конца этой войны и обеспечить за собой поддержку России. Без этой поддержки нельзя и не нужно ничего предпринимать. Однако, прежде чем мы обратимся за ней, мы должны согласиться между собой, заключить договор в трех экземплярах и один из них вручить России.

Casus foederis должны быть следующие:

1. Абсолютно оборонительный союз против всякого, кто атаковал бы Болгарию или Сербию.

2. Оборонительный союз против того, кто попытался бы занять части Балканского п-ва, которые будут перечислены: Македония, Старая Сербия и пр.

3. Наступательный союз против Турции с целью: 1) освободить Македонию и Старую Сербию при обстоятельствах, которые будут считаться благоприятными для обеих сторон; 2) прекратить анархию и резню в провинциях, в которых затронуты жизненные интересы одной из обеих сторон.

Я заметил г-ну Миловановичу, что если наш опыт освободить Македонию и Старую Сербию примет вид [340] присоединения, то наша задача вследствие мнительности наших соседей станет весьма трудной. Он согласился со мной, что было бы лучше потребовать для этих провинций автономии, хотя и это решение не особенно ему нравилось. Он настаивал на разделе освобожденных провинций, замечая, что есть области, которые не могут быть предметом спора между нами. Адрианополь должен принадлежать Болгарии, как Старая Сербия, к северу от Шарры, должна быть сербской. Что касается Македонии, то большая ее часть будет болгарской. Но часть северной Македонии должна быть дана Сербии, и лучше всего, если этот раздел будет предоставлен арбитражу русского императора. «Не будем проводить никакой разграничительной линии теперь, — сказал он мне. — Таким образом вы не подвергнетесь упрекам в том, что согласились на предварительный раздел Македонии. Когда наступит момент, и когда ваши соотечественники сделают так, что вы получите львиную часть, никто не возразит против той маленькой части Македонии, которую русский император, под чьим покровительством и возвышенным чувством справедливости совершится это великое дело, даст Сербии. О да! Если бы одновременно с ликвидацией Турции могло наступить и распадение Австро-Венгрии, разрешение очень упростилось бы: Сербия получила бы Боснию и Герцеговину, Румыния — Трансильванию, и мы не боялись бы румынского вмешательства в нашу войну с Турцией».

И царь, и министерский совет одобрили установленные мной и Миловановичем основы для обсуждения и уполномочили меня вступить в формальные переговоры с Сербией по заключению оборонительного и наступательного союза с ней. И я поторопился начать эти переговоры, потому что положение, которое я застал в Софии, возвратившись из Виши, было чрезвычайно угрожающее, чтобы не сказать — критическое. Мои коллеги по министерскому совету, испуганные сведениями, полученными ими из Адрианополя о том, что турки мобилизуются [341] против нас, серьезно поставили в порядок дня вопрос и о нашей мобилизации против турок.