Малый трактат о великих добродетелях, или Как пользоваться философией в повседневной жизни

Однажды на коллоквиуме, посвященном проблемам любви, я услышал такое странное признание: «Мне больше нравятся короткие, но бурные интрижки, чем великая дружба». Вот оно – уныние страсти, эгоизм страсти, узость страсти! Оно означает, что человек способен любить лишь себя (не другого, а любовь, которую получает от него), свои собственные мелкие самолюбования. А друзья у такого человека низведены до ранга некой затычки, потребной в перерыве между двумя страстишками. Его мир ограничен единственным существом, единственным взглядом и одним-единственным сердцем. Страсть и в самом деле подразумевает одержимость собой, своего рода опьянение любовью, – в этом ее сила и красота, в этом ее величие, пока она длится. Если тебя охватила страсть, ее надо пережить, кто станет с этим спорить? Всякая любовь благо, и даже такая, самая простая и легкая, тоже на пользу – возможно, она научит нас любить больше и лучше. Осуждать страсть – что за нелепость? Во-первых, это бесполезно – если она присутствует, во-вторых, бессмысленно – если ее нет. Итак, страсть надо пережить, но только не надо становиться ее пленником, не надо заблуждаться на ее счет. Возможно ли это? Почему бы и нет? Истина заключается в том, что нам вовсе не требуется выбирать между страстью и дружбой, потому что, как свидетельствует опыт, мы способны переживать и то и другое одновременно. Страсть не вынуждает нас забывать о своих друзьях. Но главное – страсть не имеет будущего, вернее сказать, ее будущее – это смерть, страдание, забвение и озлобление. Или дружба. Страсть не длится, не может длиться – любовь должна или умереть, или измениться. Желать во что бы то ни стало сохранить верность страсти – значит предать любовь и будущее любви, значит изменить самой жизни, которая не сводится к нескольким месяцам счастливой страсти (или нескольким годам несчастной страсти). Это также значит заранее, авансом, предавать тех, кого любишь, в том числе и страстной любовью, подчинять любовь неконтролируемой власти страсти. Великолепно сказал Дени де Ружмон: «Влюбленность – это состояние; любовь – действие». Но действия зависят от нас, во всяком случае частично. Мы можем желать действовать, принимать участие в действиях, не прекращать действовать, отвечать за свои действия… Другое дело – состояние. Обещать вечную влюбленность значит допускать внутреннее противоречие. Это примерно то же самое, что обещать, что у тебя всегда будет повышена температура или что ты всегда будешь сумасшедшим. Всякая любовь, нацеленная на долголетие, должна опираться на что-то еще, помимо страсти.