Малый трактат о великих добродетелях, или Как пользоваться философией в повседневной жизни

Большинство молодых девушек, которые прочтут эту книгу (ежели таковые найдутся), испытают разочарование – нарисованная мной картина покажется им лишенной остроты. Возможно, они решат, что любовь здесь сдает свои позиции. Но женщины, проделавшие подобный путь, поймут, что это не так. Если любовь и сдает позиции, то только в отношении мечтаний, от которых лучше отказаться, если хочешь действительно двигаться вперед. Лучше немножко настоящей любви, чем очень много любви выдуманной. Лучше подлинное супружество, чем выдуманная страсть. Лучше чуть-чуть истинного счастья, чем обилие иллюзий. Во имя чего? Во имя добросовестности (понимаемой как любовь к истине), во имя жизни и счастья – поскольку страсть непродолжительна, поскольку она не может длиться, а если и может, то только если это несчастная страсть. «Страсть – это страдание, – говорит Дени де Ружмон. – Это нечто навязанное свыше, это господство судьбы над свободным и отвечающим за себя человеком. Любить любовь больше, чем объект любви, любить страсть ради самой страсти – от знаменитой формулы бл. Августина (“Я никогда не любил, но хотел бы полюбить”) до современного романтизма – значит любить страдание и стремиться к нему» («Любовь и Запад», I, II). Это значит выказывать явное предпочтение несчастью, мечтать об иной жизни, которую поэты называют «настоящей жизнью» и которая всегда где-то не здесь, а в недосягаемости, и она действительно невозможна, потому что она существует только в смерти. Как же надо бояться жизни, чтобы предпочитать ей страсть! Как надо бояться истины, чтобы предпочитать ей иллюзию! Пара, когда она счастлива (более или менее счастлива, а значит, действительно счастлива), напротив, существует в реальности с ее истиной, доверием, разделенными чувствами, спокойной и нежной близостью, взаимными радостями, благодарностью, верностью, великодушием, юмором и любовью. Как много требуется добродетелей, чтобы создать супружескую пару! Но это счастливые добродетели, или добродетели, способные сделать человека счастливым. Кроме того, не будем забывать о том, что и телу достается его доля удовольствий, порой смелых и неожиданных, достижение которых возможно только вдвоем. А потом появляются дети, ради которых пары, собственно, и соединяются, по меньшей мере с физиологический точки зрения, и уже дети служат оправданием их существования.

На этом следует остановиться подробнее. Семья – это почти всегда будущее любой пары, будущее любви и одновременно ее начало. Что мы знали бы о любви, если бы прежде нас самих не любили? Что знали бы мы о жизни в браке, если бы сами не выросли в семье? Если всякая любовь есть перенос любви, как полагал Фрейд, то это означает, что, прежде чем отдавать любовь, мы должны ее получить, вернее сказать (поскольку это не та же самая любовь и направлена она на другой объект), благодать быть любимым должна предшествовать благодати любить и готовить для нее площадку. Этой подготовкой и занимается семья, несмотря на свои многочисленные неудачи. Разумеется, любовь возможна и за пределами семьи, но именно в семье она начинается. Вначале – мать и дитя. Вначале – получаемая любовь, глубокая и возвышенная, подразумевающая защиту и воспитание. «В конечном итоге, – утверждает Ален, – дух спасется семьей». В первую очередь, она спасется ребенком – не потому, что ребенок спасает семью, а потому, что семья спасает ребенка, хотя в результате теряет его. Таков железный закон семьи и золотое правило любви: «Оставь отца твоего и мать твою». Мы рождаем детей не для того, чтобы владеть ими и держать их возле себя; мы рождаем их, чтобы они нас покинули и отправились искать свою любовь в других местах, чтобы они тоже завели детей, которые в свою очередь их покинут, чтобы люди умирали и рождались, чтобы жизнь продолжалась. Здесь начинается человечество, которое воспроизводит себя от поколения к поколению. Это хорошо известно матерям, а их мнение значит для меня больше, чем мнение юных девушек.