Малыш для стервы и холостяка

— Настораживает слово «пока», — хмыкнула Марта, впрочем, расстроенной она не выглядела. Скорее радостной и приятно возбужденной, как будто у нее сегодня был день рождения.

— Не переживай, — махнула рукой Рита. — У тебя там все хорошо?

Марта улыбнулась так мечтательно, что это говорило лучше любых слов.

— У меня все прекрасно. Я не знаю, чем я смогу тебе отплатить за эту поездку. Это счастье, Рит, просто счастье! Тут такая невероятная атмосфера! Представляешь, у них есть жаккардовые станки — исключительно для печати по этому виду ткани. А еще на фабрике есть библиотека — тысячи книг о тканях, некоторые вообще девятнадцатого века. И там же хранится коллекция дизайнов тканей. Рит, я за одно это могла бы душу продать! Принты Hermes на шелке и креп-шифоне, можешь себе представить? Там все это есть!

Марта сияла. И казалась сейчас невероятной красавицей. Впрочем, она всегда была симпатичной. Рита не знала, какие нарушения обмена веществ были у нее в подростковом возрасте и как это вылечили, но когда они встретились почти два года назад, впервые после школы, Марта могла похвастать прекрасной женственной фигурой, которую даже беременность не смогла испортить.

— Я очень рада, что у тебя все хорошо, — искренне сказала Рита. — Наслаждайся!

— Если бы еще вы были здесь, — прошептала Марта, и в голосе прозвенели близкие слезы. — Я так по нему скучаю…

Она с тоской посмотрела на сына, который удобно устроился в стульчике. Арсюша, первые пять минут едва не облизывавший планшет с маминым лицом и голосом, сейчас уже угомонился и лениво грыз печеньку.

— Он по тебе тоже скучает, — Рита погладила теплую взъерошенную макушку, больше напоминавшую пух птенца, чем волосы — слишком тонкими и пушистыми были светлые волоски на голове Арсения.

Они проговорили еще пять минут, попрощались, и Рита снова осталась один на один с материнством.

Но тут в дверь позвонили.

Рита вытащила Арсения из стульчика и поставила на пол. Тот одной ручкой вцепился ей в штаны, вторую дал Рите, и такой каракатицей они вместе пошли в коридор. Короткий взгляд в глазок подтвердил ее предположения.

— Вот и твой дядя, — ядовито сказала Рита Арсюше. — Нагулялся и пришел. Как думаешь, пустим? Или пусть на коврике ночует?

— Я все слышу.

— На то и расчет, — парировала Рита, открывая дверь.

Арсений приветственно залопотал что-то: явно был рад приходу дяди. И когда тот успел ему понравиться? И, главное, чем?

Марк сдержанно улыбнулся ребенку, шагнул в коридор, наткнулся взглядом на коляску, стоявшую там в углу, и вдруг на его спокойное высокомерное лицо наползла тень осознания.

— О. Я совсем забыл. А ты…

Это было даже забавно. Слегка виноватый Рихтер. Редкая редкость, хоть в Кунсткамеру сдавай. Именно там же принимают всяких уродцев, да?

— А я, Рихтер, тащила и коляску, и ребенка. Потому что выбора у меня не было.

Рита не хотела жаловаться, но почему-то вышло именно так: жалобно и обвиняюще одновременно. Как будто она скандал мужу закатывает.

— Прости. Я забыл. Совсем из головы вылетело. Но ты могла ведь мне позвонить!

— А у меня что, есть твой номер? Откуда бы.

— Запиши! — Марк тут же схватился за телефон.

— У меня мобильник в сумке, — высокомерно ответила Рита. — И вообще мне сейчас не до этого. Надо ребенка умывать и укладывать спать.

Она подхватила Арсюшу на руки, едва не взвыв от того, как дернулись измученные мышцы, но удержала лицо и с утомленным видом вдовствующей королевы-матери направилась в сторону ванной.

В глубине души Рита надеялась, что Рихтер кинется за ней и продолжит извиняться, но он просто через некоторое время зашел в ванную, молча забрал Арсения, который с огромным удовольствием залез к нему на руки, и они ушли, оставив ее готовиться к предстоящему купанию.

— Ну хоть так, — пробормотала Рита себе под нос, набирая воду и измеряя ее специальным термометром. — С паршивой овцы, как говорится…

— Можно идти! — крикнула она, когда все было готово. В дверном проеме тут же возникли оба Рихтера — старший и младший. Лицо младшего было перепачкано чем-то темным, но выглядел Арсюша подозрительно довольным.

— Что это у тебя? — озабоченно проговорила Рита и потянулась, чтобы стереть грязь, но уже на полпути сообразила, что это такое. — Шоколад?! Рихтер, ты больной?!

— Я немного, — тут же оправдался Марк. А потом с интересом спросил: — А что, нельзя? Это киндер шоколад, он же вроде специально для детей.

— Шоколад можно с полутора лет, — мрачно сказала Рита.

— А ему сколько? — уточнил Марк.

— Одиннадцать, — сухо ответила она. — Месяцев, а не лет, если тебя это интересует.

— Очень смешно.

— Когда Марта узнает, что ты дал Арсению шоколад, поверь: тебе будет не до смеха. А если у него вылезет сыпь какая-нибудь, то, Рихтер, мои тебе соболезнования. И пусть земля тебе будет землей.

Он хмыкнул.

— По-моему, вы обе слишком серьезно ко всему относитесь. От маленького кусочка шоколада еще никто не умер. Ладно, держи мелкого. Я пойду кофе выпью.

Рита растерянно заморгала, принимая чумазого Арсюшу. Черт, она была уверена, что Рихтер останется и поможет с купанием. Ну он же вроде как виноватым себя чувствовал, нет?