Малыш, который живет под крышей

– Например… варить тебе борщи и печь ватрушки. Гладить твои рубашки. Встречать тебя вечерами с работы. И прочая подобная чушь.

– Почему чушь? – Макс придвинулся совсем близко, чтобы глаз уже не отвела. – Нормальные желания. У меня как раз несколько рубашек не глаженных в шкафу скопилось.

– Макс…

– Доброе утро, любимая.

И только после поцелуя она смогла ему ответить тем же.

– Доброе утро, любимый.

А любимый всё целовал и целовал ее. Лицо, шею, плечи, ниже… Прервался. Выдохнул.

– И вам, девочки мои любимые, доброе утро. Прекрасно выглядите.

Кира звонко прыснула.

– Перестань!

– Не мешай нам, женщина.

А потом он замолчал – к обоюдному удовольствию. Но когда его поцелуи опустились в район пупка, Макс был остановлен.

– Максимка, иди ко мне… – Она легко потянула его за волосы.

– Чуть позже.

– Макс, пожалуйста… – пришлось уже просить. – Не надо…

– Как это «не надо»… – Макс увлечённо нацеловывал ей кожу ниже пупка. – Очень даже надо. У тебя такой живот красивый.

– Максим…

– Тш-ш-ш… Всё будет хорошо.

– Не надо, – тут она всхлипнула. – Пожалуйста.

Вот на это он среагировал. Оторвался, тяжело дыша. Приподнялся на руках, заглянул в глаза.

– Кирюш, ты чего? Девочки же любят куни. Я не великий умелец, но буду стараться, обещаю.

– Не надо, – повторила она.

– Почему? – Кира успела забыть, какой он может быть невозможно упрямый. Но звуки вдруг перестали складываться в слова. И она просто отвернулась.

Макс смотрел на тонкий профиль на белой подушке, на разгорающийся на скуле румянец.

– Ой… Ой-ей-ей… Кажется, караул. Кира-а-а… Ты что… Тебе ни разу не делали куни?

Она отвернулась еще резче, совсем носом в подушку. Румянец стал и вовсе тёмным.

Его затопила какая-то незнакомая до этого момента нежность. Нежность на грани с душевной болью почему-то.

– Кирюшка… – Он уткнулся лбом в нарисованную сову. – Горе ты моё луковое… А еще хвасталась. А сама даже вон… – вздохнул, обнял крепко за плечи. – Какой же ты у меня ребёнок неиспорченный.

Она всхлипнула в подушку.

– Да не переживай ты так. Сейчас испорчу. Вот прямо не сходя с этого места испорчу.

Она вздрогнула. И через секунду Макс с облегчением понял, что она смеётся.

– Ты невозможный тип, Мáлыш!

– О, да. И ужасно испорченный. – Он снова принялся целовать ее.

– Максим…

– Тебе будет хорошо.

– Давай вечером, – попросила она жалобно.

– Сейчас! – Он уже точно знал, что в некоторых моментах Кире просто нельзя давать спуску. И надо дожимать. Сейчас был именно такой момент.

– Ну, пожалуйста…

– Какой, к черту, вечер?! – Макс второй раз прервался на том же самом месте. – Почему не сейчас?

– Ну… – Она шмыгнула носом. – Сейчас светло. Всё видно. И вообще…

– Кира, если у тебя есть лёгкие огрехи в эпиляции интимной зоны и тебя это смущает, то я могу закрыть глаза, – весело хмыкнул испорченный тип.

– Нет там никаких огрехов!

– Тогда будь хорошей девочкой – раздвинь ножки и покажи.

Она задохнулась – откровенной непристойностью предложения, хрипотцой в голосе, поволокой в зелёных глазах. А больше всего – своим острым желанием выполнить его просьбу. И сопротивляться этому желанию сил просто не было.

Макс действительно не был большим мастером по этой части. И действительно очень старался. В какой-то момент стало казаться, что ничего не получится. А потом он вспомнил, что у него есть два союзника. Две его замечательные девочки – правая и левая. И они не подвели. Кончила у него Кира Артуровна. Как миленькая кончила.

Ее ресницы поднимались медленно – так, словно каждая была из металла. И поднимать их было тяжело.

– Кира, не смотри на меня так.

– Как «так»? – Ее улыбка была совершенно нездешней. И сама она была словно еще не совсем тут.

– Когда ты на меня так смотришь, у меня просыпаются странные желания.

– Какие, например?

– Чтобы ты варила мне борщ и пекла ватрушки. И встречала меня по вечерам с работы, примерно как вчера. И еще я хочу увидеть тебя… беременной. Моим ребёнком.

– Ого. Ну… – Кира кашлянула. – В принципе, нет возражений. Ни по одному из пунктов.

– Вот и отлично. – Он поцеловал ее в нос.

А она поморщилась.

– Что не так?

– Ты пахнешь… – И смущённо добавила. – Мной.

– Разве это плохо?

– Нет. Наверное, нет.

– Ну, вот видишь, как всё здорово получилось. А ты боялась…

– Вы – тролль, Максимилиан Валерианович, – с удовлетворённым вздохом констатировала Кира, уткнувшись носом ему в грудь.

– Ничего подобного, – возразил Макс, удобнее перехватывая ее руками. – Кира, пока ты вся из себя такая расслабленная… У меня к тебе есть три вопроса интимного характера.

– Целых три? – хмыкнула Кира. – Ты такой серьёзный с утра – жуть просто. Спрашивай.

– Спрашиваю. Первое. Если мы вчера… без презерватива… а ты говоришь, что сейчас не время и ты не забеременеешь…

– Ну-ка, ну-ка, смелее, – весело подбодрила его Кира.

– Кто из нас тролль – это еще вопрос! – огрызнулся Макс. А потом вздохнул. – Просто никогда не думал, что без резинки так… офигенно. Можно, я и сейчас тебя тоже… без всего?

Кира просканировала его нарочито внимательным взглядом. А потом милостиво кивнула.

– Можно.