Малыш, который живет под крышей

– Премного благодарен! – фыркнул Макс. Но следующий вопрос задал серьёзно: – Кирюш… Не подумай, что я лезу в твою прошлую жизнь. И что это имеет для меня принципиальное значение. Скорее, я переживаю, что… – удивительно, но он казался смущённым. – В общем, ты такая узкая. Очень просто. И в первый раз, и во второй. Тебе не было больно?

– Мáлыш… – Кира неверяще округлила глаза. – Ты идиот?

– Кира!

– Я оба раз кончала с тобой! Какое «больно»? Ты не можешь сделать больно…

Он уже точно знал, что обожает эти мурлыкающие интонации в ее голосе.

– Ты такой специальный человек, чтобы доставлять мне удовольствие. Макс Мáлыш – это секс-машина… – напела она.

– Спасибо, польщён, – буркнул Макс. – Но, возвращаясь к моему вопросу. Кир…У тебя давно секса не было?

– Давно. – Она перестала улыбаться.

– Очень давно? – Надо бы остановиться в этом допросе, но не мог. Почему-то не мог.

– Очень, – ответила Кира негромко. Но взгляд в этот раз не отвела. И он был ошарашен ответом, который прочитал в ее глазах.

– Кирюш… – недоверчиво. – Ты что… С тех самых пор… Это же сколько лет прошло?!

– А я не могла сначала, – она говорила спокойно. Потому что видела его глаза напротив. Потому что чувствовала его руки. Потому что знала – всё гадкое осталось позади. Потому что была уверена – он поймёт. – Вот просто физически не могла. Такое отвращение было – я даже в общественном транспорте не могла ездить. Если час пик и ко мне мужчины прижимаются, чуть ли не тошнило. Вот такая обратная реакция… после всего. В другую сторону. Я пешком стала ходить. Потом дядя Паша мне «опель» свой старый выдал, пожалел меня, дуру, которая через весь город на своих двоих. Потом вроде полегче стало.

– Кир… – Он убрал тёмную прядь с ее лба. – Тебе сколько лет тогда было – девятнадцать, двадцать?

– Ну, примерно.

Макс покачал головой.

– Я как вспомню себя в этом возрасте… трахал же всё, что движется. А ты… пешком… Бедолага ты у меня.

– Я у тебя идиотка, – мягко усмехнулась она. – Но я над собой работаю. Я пару лет назад решила проверить и попробовать, как оно.

– Ну? – ревновать было глупо, но он именно ревновал. Глупо и непоследовательно ревновал.

– Противно было, – поморщилась Кира. – Противно и всё.

– А со мной не противно?

– Дурачок. – Она дунула ему прямо в нос, заставив поморщиться. И снова замурлыкала: – Макс Мáлыш – это секс-машина…

– Да-да, это я. У секс-машины остался последний вопрос.

– Неужели последний? И мы, наконец-то, займёмся сексом?

– Совершенно необузданная и ненасытная женщина, – демонстративно вздохнул Макс.

– Жалуешься?

– Офигеваю от собственного везения, – улыбнулся Макс. – Я вот думаю, что пора внести разнообразие. А то, что это всё одно и то же: я сверху, ты снизу.

– Не-а, – Кира лениво покачала головой. – Даже не мечтай. Прыгать на тебе я просто не в состоянии. Не сейчас.

– А как же утренняя зарядка?

– Можно, я свой комплекс упражнений сделаю в исходном положении «лёжа на спине»?

– Нельзя! – Он ловко повернул ее спиной к себе. – На спине ты уже лежала. Теперь полежи на боку.

Кира хотела что-то возразить, но не успела. Вместо этого с губ ее сорвался томный выдох пополам со стоном. Она так и дышала всё это время. Под каждое его движение выдыхала жарко, шумно. Словно дышала его движениями, их наслаждением. А он, приподнявшись на локте, целовал ее затылок, плечо, шею и самое вкусное – место, где одно переходит в другое. И смотрел – насмотреться не мог. На нее такую развёрстую всю: приоткрытые в сбитом дыхании губы, дерзко торчащие вверх маленькие аккуратные груди, распахнутые бедра. Ему даже видно то место, где он сам входит в нее. Видно собственную руку, которая придерживает бедро Киры, закинутое на его. Всё видно так ярко, откровенно, бесстыдно. Невозможно прекрасно. Как она доверчиво и без остатка открывается и отдаётся ему. В голове гудит стремительный ток крови, в груди становится тесно, словно там бьётся надрывно не только его сердце, но и ее тоже. В такт этим хриплым выдохам под каждое его движение.

Левая его рука смещается с бедра туда, между. Правая накрывает грудь. И ее руки тоже приходят в движение – перехватывают его запястья. Чтобы не вздумал убрать. Чтобы гладил и ласкал дальше. Держит его. Приказывает. Просит. Умоляет.

В момент оргазма ее пальцы сжимаются так сильно, что потом у него останутся синяки – на тыльной стороне запястья, где кожа тонка и виден голубой разлив вен. Но она не будет за это извиняться, а он – сожалеть.

Первым заговорил он. Отведя влажную прядь, на ухо:

– Кира Мáлыш – это секс-машина… Это секс-машина – таки вам говорят…

– Бессовестный плагиат! – рассмеялась она.

Ответом ей стало громкое урчание живота любимого мужчины.

– Однако, пора завтракать, – ответно рассмеялся и Макс. – Пока мы не свалились в голодный обморок от активных физических упражнений на пустой желудок.

– Очень удобно падать в обморок, лёжа в кровати.

– И все-таки я настаиваю на том, что надо поесть, – Макс сел на кровати. – Сейчас в душ схожу и будет завтрак.

– Нет уж! – Кира села рядом, подтянув зачем-то простыню к груди. – Я иду первая в душ. А потом буду готовить завтрак!