Малыш от бизнесмена. Любимых в награду дают небеса

– Что здесь происходит? – громкий голос Игната Савельевича обрывает всю эту безумную какофонию и я слышу первый вопрос журналиста, который становится для меня сродни остро заточенному ножу, что вонзили меж лопаток.

– Игнат Савельевич, считаете ли вы, что второй брак вашего внука будет более удачным, чем первый?

Не могу поверить ушам и в шоке вскидываю полные потрясения глаза на Диму. О чем он?! О чем говорит это мужчина в очках? Должно быть, это какая-то ошибка! Дима сжимает челюсти так сильно, что я почти слышу их скрежет. Обхватывавшая меня выше талии рука, сжимается почти удушающим кольцом питона.

Первом браке?!

Почему журналист говорит, что Дима был женат?!

По тому как смуглое лицо любимого начинает приобретать цвет пергамента понимаю – это правда. За этим неожиданным ударом следует тут же другой, более болезненный, если это, конечно, возможно:

— Это правда, что ваша невестка из семьи наркоманов?

— Что вы себе позволяете?! – обрывает полным негодования голосом Игнат Савельевич корреспондента. Впервые за все время вижу в его глазах не просто злость, а ярость! – Немедленно прекратите вести фотосьёмку!

Я чувствую, как сильное тело Димы буквально потряхивает. Кажется, еще чуть-чуть и он сорвется!

– Не слушай их, Ален! – цедит Дима, уничтожая взглядом наглых, словно дикие обезьяны журналистов. - Они специально провоцируют, - и ведет меня в сторону, закрывая от прицелов фотовспышек.

Где-то неподалёку отчетливо слышу голос Мирьям и понимаю, что подруга рвется ко мне.

– Уроды! Сволочи! Пусти меня, Давид! Или, клянусь, я подам на развод!

Ей вторит звенящий отчаяньем голос Ангелины, которую, похоже, пытается успокоить Максим. Сквозь ядовитый туман оскорблений думаю о том, что они сдержали свое слово – девочки несмотря ни на что рядом! Они со мной! Сильные пальцы мужа так впиваются в ткань моего платья, что на глаза непроизвольно набегают слезы, но не от физической боли, а от душевной. Она полосует на куски мою душу ржавыми ножницами чужого цинизма и равнодушия. Сердце, бешено пульсируя, принимается рванными толчками гонять кровь по венам.

ТАКОЕ унижение! Боже!

ВСЕ слышали это!

Судорожно всхлипываю.

Даже возразить нечего. Не буду же я кричать о том, что не наркоманов вовсе, а алкоголиков…

– Скажите, Алена, вы употребляете сейчас, когда в положении?

Дергаюсь так, как будто пощечину дали.

«Второй брак вашего внука будет более удачным, чем первый?» Вдох…

«Семья наркоманов!» Выдох…

«Употребляете ли вы в положении?» Конец!

Двигаюсь, как смертельно раненный человек.

Больно! Мама! Как больно, мамочка!

– Закрой свою пасть, падаль! – летит к чертям железобетонная выдержка Димы, когда он видит выражение моего лица. Муж делает шаг вперед, этим движением непроизвольно увлекая меня за собой. – Мразь!

– Дима, не смей! – Успевает бросить Игнат внуку. – Не ведись.

– Убью, - рычит Дима. Черты его лица искажает буквально животная ненависть к журналисту. – Где охрана?! Или я сейчас сам его здесь положу. Клянусь!

Боже! Ноги почти подкашиваются от всего происходящего.

!!! ПРОДОЛЖЕНИЕ !!!от 26. 10. 22

– Нет! Дима, пожалуйста, - почти плачу, цепляясь за лацканы пиджака мужа.

Только не драка! Мое сердце не выдержит такого! Ощущение такое, что меня выставили голой и опозоренной на площади под вой и улюлюканье беснующейся толпы. Но, похоже журналистам нравится эмоциональная взрывная реакция Волкова, потому что один из них даже говорит что-то типа «это будет самый горячий материал года».

– Вы против такого сомнительного брака? Все-таки первая невестка из достойной семьи – вашего сослуживца, майора Юсупова, – один из самых наглых журналюг подается вперед к Игнату Савельевичу. Кривой рот этого «падальщика»-корреспондента буквально перекошен от жажды грязных подробностей. — Это правда, что брак по «залету»?

Должно быть, это последняя капля для меня и Димы. Я громко охаю от злых, словно плеть слов мужчины. Муж резко вскидывает руку, и камера журналиста падает на асфальт. Мужчина, громко завопив, зажимает свой разбитый нос, чтобы остановить темно-алый фонтан крови, хлынувший ему на рубашку и брюки.

– Уведи, Алену! – первым в себя приходит Игнат Савельевич. – Посади в машину!

К моему облегчению появляется охрана. Вид такой, будто они праздновали больше всех гостей вместе взятых. Дима скидывает с себя пиджак и накидывает на мое дрожащее от потрясения тело. Я покорно позволяю себя увести через толпу разошедшихся в стороны журналистов, но как только мы доходим до автомобиля, они вновь с удвоенной силой принимаются «щёлкать». Приложив руку к моей макушке для того, чтобы я не ударилась, когда сажусь в машину, Дима оборачивается проверить начинают ли расходиться эти стервятники. Когда он вновь поворачивается ко мне, на его скулах ходят ходуном желваки, выдавая сильное напряжение.

— Ален…

Поднимаю руку, останавливая мужа. Мои сложенные на коленях ладони трясутся так, что я сжимаю с силой в пальцах одну из складок платья, чтобы хоть как-то утихомирить эту дрожь.

— Просто скажи, почему ты ничего мне не сказал? – вопрос задаю рваным дрожащим голосом.