Малыш пропал

Хилари повернул ручку парадного, но дверь не открылась. Мальчик рванулся к двери.

— Можно я? Я умею.

Он приподнялся на цыпочки, сдвинул высоко расположенную задвижку, дернул дверь и гордо растворил ее, пропуская Хилари вперед.

Пока Хилари находился в приюте, на улице похолодало, похолодало и стемнело. Деревья и стены поблекли, с земли поднялся едва различимый сырой туман. Чем же мы, черт возьми, займемся, в растерянности подумал он и повернулся к ожидающему его мальчику.

— Куда бы тебе хотелось пойти? Я ведь совсем не знаю ваш город.

У Жана перехватило дыхание.

— Вы поезда любите, мсье? — тотчас отозвался он.

— Очень люблю, — с надеждой ответил Хилари.

— На железной дороге есть переезд… вот куда бы пойти… по-моему… правда, мсье?

— Что может быть лучше, — сказал Хилари. — Идем, будешь показывать дорогу. — Они вместе сошли по ступенькам крыльца.

За воротами Жан остановился, в сомнении поднял глаза на Хилари.

— Да-да, — сказал Хилари так, словно хотел успокоить свою собаку. — Мне в самом деле интересно посмотреть на поезда.

И вдруг мальчик, кажется, поверил ему — впервые заулыбался радостно, истинно по-детски.

— Роберт говорил, вон туда надо, — сказал он, и они стали спускаться с холма.

Поначалу Жан степенно вышагивал рядом с Хилари и то и дело сбоку заглядывал ему в лицо. Хилари понимал, ему ничего не остается, как улыбнуться мальчику, без слов давая ему понять, что все хорошо и дальше тоже будет хорошо, и наконец мальчик, кажется, успокоился. Принялся бегать — несколько шажков в одну сторону, потом в другую, иной раз даже чуть забежит вперед, но тотчас возвращался, заглядывал Хилари в лицо и, наконец, опережая его улыбку, стал улыбаться ему сам.

— Смотри! — сказал Хилари, когда они прошли около сотни ярдов. — Вон он, твой переезд, как раз у подножья холма. — Он показал на ту сторону холма, которая была обращена к железной дороге и подле нее виднелись поднятые вверх перекладины шлагбаума.

Жан остановился, посмотрел на них, потом глянул на Хилари и кинулся бежать вниз по холму.

Хилари прибавил шаг, чтобы быть поближе к мальчику. Самую малость прибавил. Худые ножки в неуклюжих башмаках не способны были двигаться очень быстро, и у подножья Жан и Хилари оказались одновременно.

Едва они подошли, перекладины шлагбаума медленно, величественно опустились, восхитительно звеня цепями. Жан ухватился за пальто Хилари и, дрожа от радостного возбужденья, проговорил:

— Роберт сказал: как шлагбаум опустится, придет поезд. — И в эту самую минуту оба услышали шум приближающегося состава.

Это был старый товарняк, груженный углем, он еле-еле тащился, и Хилари казалось: в нем поистине невероятное число вагонов — чтобы миновать переезд, ему потребовалась уйма времени. Прикованный к нему взглядом, Хилари весь ушел в себя, что неизменно случается, когда наблюдаешь за проходящим поездом, и начисто забыл о малыше. Но вот последний вагон исчез из виду, грохот и лязганье постепенно замерли, и Хилари услышал тихий ошеломленный голос:

— Я видел поезд.

— Ты что, никогда прежде не видел поезда? — резко спросил Хилари.

Тон Хилари испугал мальчика.

— Нет, мсье, — промолвил он и в мрачном предчувствии широко раскрыл глаза.

— Но неужели во время прогулки вы никогда не ходили в эту сторону?

— Нет, мсье, мы в другую сторону ходим, — прошептал Жан. Его глаза молили о прощенье.

Это невероятно, возмущенно подумал Хилари, недопустимо, это невозможно вынести. Потом посмотрел на Жана, увидел, что малыш совершенно сбит с толку, что ему сейчас тоже невыносимо скверно, и, сделав над собой усилие, расслабился, постарался как мог участливей заговорить с ним:

— Смотри, Жан, шлагбаумы пока опущены. Наверно, придет еще поезд.

Они подождали, и вот мимо них энергично пропыхтел древний паровоз без тендера.

— Ой, мсье, — закричал Жан. — Глядите, он задом идет. — Мальчик громко расхохотался, а вместе с ним захохотал и Хилари.

Потом шлагбаумы снова поднялись, и тут он почувствовал, что озяб.

— Пойдем-ка вон в то кафе при дороге и посидим в тепле, — предложил Хилари. — А на поезда можно смотреть из окна.

Жан торопливо кивнул, улыбнулся, показывая, как он доволен, и следом за Хилари вошел в кафе.

Там было тепло, уютно, в одном углу топилась печь, а обтянутые дерматином лавки с высокими спинками образовывали отъединенные от других удобные купе. Хилари усадил малыша за пустой стол у окна, а сам сел напротив.

— Что будешь пить, Жан? — спросил он.

Малыш был явно озадачен, и Хилари, поняв, что кафе оказалось для него такой же невидалью, как поезд, заказал пиво и малиновый сироп.

— Красивый какой цвет, — робко произнес Жан, когда перед ним поставили сироп.

— Попробуй-ка, — предложил Хилари, Жан попробовал и тут же, громко втягивая сироп, заглотал все до дна.

— Ну, как по-твоему?

— По-моему, я бы даже еще мог выпить, — расхрабрился малыш; Хилари засмеялся и заказал ему сироп.

Казалось, Жан забыл про поезда. Его взгляд с жадным интересом блуждал по комнате.

— Смотрите, мсье! — вдруг крикнул он, показывая на пыльное зеленое растение в цветочном горшке. — Это пальмочка.