Малышка

Мне кажется, что именно в этот момент Игорь Гобенко осознал, что он действительно не бог.

— Я не ждал от него признаний, — Илья делился новостями из жизни РУБОПа. — Я думал, он не дурак. Даже если сдаст своего хозяина, и это зачтут за сотрудничество со следствием, то срок его скостят незначительно… Но, — мужчина ухмыльнулся. — Оказалось, что дурак. Я и без него знал, кто за этим стоит. Появления Селенихина было достаточно, чтобы понять, кто хозяин. Но раз уж заговорил — грех было не послушать.

Я с улыбкой посмотрела на довольного Вараксина. Утренний кофе, наконец-то, выпивался не второпях, а медленно, с наслаждением, с удерживанием меня на коленях.

— Он собой еще четыре «глухаря» закрыл. В общем, понесло мужика. Вот к тому трупу в Седом бору я бы его никогда не притянул, он вообще в серию не вписывался. А Гобенко его на себя взял.

— И? — я в нетерпении заерзала на коленях мужчины.

— Пожизненное будет.

— Серьезно!? — я даже подпрыгнула.

— Десять заказных убийств. Предварительный сговор. Но решающим будет покушение на жизнь гаишника. У парня полчелюсти снесло. И убийство Виктора, при осведомленности о его должности. Убийство должностного лица, сотрудника полиции — всегда трактуется, как «Преступление против порядка управления», а это — пожизненное лишение свободы.

— Очуметь! — я закружила по кухне, взъерошив волосы. — Есть справедливость!

— Есть. Но в данном случае она пока не до конца восторжествовала. — Илья посмотрел на часы. — Через полчаса начнется шмон офиса «Иннорстроя». Руководитель компании — Иннокентий Норов, в криминальных кругах «Нора», будет депортирован, как обвиняемый в организации серии заказных убийств, из Италии. По крайней мере, хочется на то надеяться… И самое главное…

— Есть еще что-то важное?!

— Контракт по порту перешел в руки «Сибирьградострой». Это государственная организация, подведомственная департаменту архитектуры и градостроительства. Все доли будут выкуплены, и частный капитал будет участвовать в оформлении порта только на конечной стадии — аренда у городской администрации участков для открытия предприятий. Только аренда, никакого выкупа.

— И больше никакой дележки? — я хотела сказать это радостно, но интонация подвела: получилось вяло.

— Я знаю, о чем ты думаешь. Да, убитых не вернуть. И друга моего тоже. И я надеюсь, что ты больше напрямую никогда не столкнешься с этим миром. Я буду его от тебя скрывать, — мужчина притянул меня к себе, снова усаживая на колени. — Пусть это остается только моей работой, которая тебя никак не будет касаться.

— А Костя…?

— А Костя… — Илья поморщился. — Костя — соучастник, действовал в группе по предварительному сговору, оказывал сопротивление сотрудникам. В общем, я сделал все, что мог… Но выйдет он не скоро. Сейчас он, конечно, говорит, что «так мне и надо», но в колонии по-другому думать начнет. Валентина Степановна говорит, что ездить к нему будет. Может ее влияние как-то скажется. Не знаю… Ладно, давай о другом, — мужская рука медленно потянула за край моей юбки.

— Ты на свой «шмон» не опоздаешь?

— Я в нем не участвую. Парни сами справятся. У меня есть дела поважнее, — Илья поднял меня на руки, унося в спальню.

ЭПИЛОГ

— Папа, ну давайте быстрее! — я крикнула в спины своего отца и Леонида Егоровича. — Все остынет.

Оба отца дотошно рассматривали низкий куст — очередное селекционное творение моего папы. Цветы завелись, но вот плодоносить куст не хотел. Я даже не поняла, что это за оно — черешня+вишня или черноплодная рябина+юрга или его черт пойми что+что-то. Но внимание мужчин (всех, кроме Ильи и его брата, конечно) это «оно» увлекло надолго.

Сегодня последний день лета, а завтра я снова «первый раз в первый класс». Заработанных мной баллов по химии хватило для того, чтобы без проблем поступить на бюджет в медицинскую академию. Более того, в рейтинге моей группы я стояла на втором месте по результатам экзаменов. Я внешне не показывала своей гордости, но когда увидела списки, не удержалась, и взвизгнула. Я так долго к этому шла! И этот путь давался мне нелегко.

— Давайте выпьем за нашу Леночку! — громогласно произнес Леонид Егорович.

Звуки чоканья, одобрительные возгласы, детские крики. Племянница Илья по малолетству совершенно не понимала, что именно празднуется, но вместе со всеми смеялась, прыгая на моих коленях. Илья с любопытством рассматривал нас, и я знала, о чем он думает: примеряет ко мне роль матери. Мы мимолетно затрагивали эту тему. Я понимала, что ему хочется детей, при этом хочется их растить, воспитывать, наблюдать за всеми стадиями их развития, и при этом не стать в определенный момент отцом-дедом. Возраст слегка давил на него, но сам он не давил на меня. И я была ему безумно благодарна! Мне всего лишь 21 год. Впереди много лет обучения в академии, интернатура, наработка медицинской практики.

Девочка на моих коленях потянулась, прося мое ухо, и прошептала:

— Дядя Лиля на тебя смотлит, — и рассмеялась.

Знаю я, что дядя Илья на меня смотрит, и более того, знаю, о чем он думает.