Малышка для одного

– Да ладно! Ладно! – сдаётся одноклассница. – Верю! Проверяла я тебя просто. А то разозлись ещё. Уйдёшь. А этот, с влюблёнными глазами, – кивает на меня, – … за тобой пойдёт. А мы его пока отпускать не намерены. Так что верим! Любим! И мешать не будем! Палатку отдельную если что выделим, но вы там это… потише и на крестины пригласите потом. Как свидетелей. И на свадьбу не мешало бы.

Все одноклассники и их гости начинают смеяться. Я бы тоже засмеялся или хотя бы улыбнулся, если бы не Адель, которая мигом после этой шутки погрустнела и отвела взгляд.

– Эй, ты чего? – спросил, прижав её к себе. – Они просто шутят. Никто тебя обидеть или расстроить не хочет. Что случилось? – заботливо интересуюсь, приобняв её и она поддаётся, словно этого и ждала.

– Извини, – возвращает своё внимание мне и дарит лёгкую улыбку. – Просто взгрустнулось немного. У меня такое бывает.

– Почему?

– Я сохранила кольцо, которое ты мне подарил тогда. Оно сейчас дома. Я боюсь его надевать на озеро, чтобы не потерять. Но я всегда его ношу, – весело рассказывает и убедившись, что мои одноклассники больше нами не интересуются, тихо продолжает. – Ты тогда словно предвидел то, что будет между мной и Димой. И мне жаль, что я тогда выбрала его. Мне казалось, тебе нужна другая. Более взрослая и без всяких истерик и детской наивности. Зрелая, опытная и без всяких моих причуд. Дима же говорил сладко и складно. Я думала я ему подхожу, и он меня любит. А ты всегда знал… Жаль, что не послушала.

– Адель, не поздно сейчас поменять свой выбор, – говорю ей, обрадовавшись, что она сама завела эту тему. – Тем более сейчас нет никаких препятствий. Ты просто можешь довериться мне, и я верну все наши утраченные годы. И даже наверстаю больше, – подмигиваю ей, заметив, что её настроение возвращается. – И все эти годы мне нужна была именно ты. Моя малышка. Маленькая. Глупая. Красивая. Улыбчивая. Такая, что сердце замирает и хочется с моста прыгнуть, лишь бы унять эту дрожь, адреналин, безумства, бушующие во мне.

– Тём, – хныча начинает, и собирается отвести взгляд, но я не даю ей это сделать.

– Смотри мне в глаза и слушай, – прошу её строгим тоном и продолжаю, лишь когда понимаю, что зрительный контакт между нами прочный. – Ты моя. Всегда. Независимо от того, что было, будет и есть. Да, чёрт возьми, я готов прощать тебе всё. Выполнять любые твои прихоти. Если захочешь, мы сегодня же улетим куда-нибудь. Одни. Но главное вдвоём. Лучше на необитаемый остров, где кроме нас только обезьяны и насекомые, которых ты так боишься. Ты будешь плакать и просить меня спасти тебя, а я как твой рыцарь, буду убивать паучков, – рассказываю и больно получаю локтем вбок. Но мне не больно. Я чересчур счастлив, чтобы чувствовать что-то другое. – Я заставлю тебя забыть обо всём, Адель. Если даже сейчас ты не любишь меня, то полюбишь немного позже. И поверь… мне даже не придётся стараться. Потому что ты чувствуешь что-то ко мне, иначе бы не пошла сегодня к моим друзьям.

– Прости…

– И я должен тебе ещё кое-что честно сказать: я рад, что у тебя с моим братом не получилось, – решаю начать с правды. Она будет со мной, потому что, не понимая этого, дала мне намёк, что жалеет о том, что выбрала не меня. – Я счастлив, что ты не с ним. Я готов руку ему пожать лишь за то, что он…

– Ты не понимаешь, что сейчас говоришь, Тёма, – шепчет, прервав меня. – И надеюсь, никогда не поймёшь.

– Так расскажи, что между вами было, Адель?

– Не сейчас, – кидает, оглядевшись вокруг. – Уже темно. Мне надо домой.

– Останься со мной? – прошу её, схватив за руку. – Прошу.

– Не могу. Я привыкла спать дома, – виновато отвечает. – Плюс ты же помнишь о моей аллергии на муравьёв.

– Точно, – выдыхаю, вспоминая, как эта мисс как-то села на муравейник, а потом меньше месяца боялась даже к окну подойти, чтобы мы с Димой не видели «этого безобразия», как она выразилась. – Тогда я провожу тебя. И ты расскажешь, что произошло между тобой и Димой. Хорошо?

***

– Я не знаю с чего начать, Тём, – произносит после длительного молчания. – Да и эти, которые сзади нас идут и подслушивают – доверия не внушают, – бурчит тихо, покосившись на охрану.

– Из них русский понимают лишь двое, – успокаиваю её. – Один из них спереди, а другой сзади. И им всё равно на то, что ты будешь говорить. Их беспокоит не твоя личная жизнь, а наша с тобой безопасность.