Малышка для одного

– Извини. Слёзы мне неподвластны. Я больше не могу их контролировать, – признаётся. – Просто слушай. В следующий раз мы встретились на моё двадцатиоднолетие. Дима прилетел тогда зачем-то. Он как всегда спросил, чего я желаю. Я сказала – найти себя. К слову, моё желание исполнилось, – это она говорит с улыбкой. – Но не это главное. Я впервые выпила в тот день. С ним. Меня штормило, было весело с ним. Но больше я пить не собираюсь. Я думала он вернулся ради меня. Ведь я сожалела о том, что сказала тогда «нет». Понимала, что права, но можно было ведь найти компромисс. Думала, он пришёл сказать, что готов ждать. Остался всего месяц до окончания обучения и уж месяц не такой большой срок. И он сказал всё точно так, как я хотела. Сказал, что готов ждать и будет рядом сколько нужно. Говорил красивые, лживые и гнилые слова, в которые я поверила. Но потом я узнала, что он женат на Габи. И разводиться с ней не намерен, – говорит, но голос её становится истерическим, и она чуть ли не хохочет.

– Кажется, он в детстве не наговорился, – тихо заключаю. – Столько всего тебе наговорил… Язык интересно, не отсох?

– Не отсох, – выдыхает. – Как видишь, в прессе то и дело: «Дмитрий сказал…», «Дмитрий уверил…»

– И это всё, что было между вами? Немало…

– Это коротко, – отвечает, натянув улыбку. – Краткий пересказ моей жизни.

– И всё же я не вижу пока в этом рассказе тех «проблем», от которых ты должна избавиться и лишь потом начать новые отношения.

– Тёма, я же девушка, – восклицает, отводя глаза. Врёт. – Мы всегда из маленькой беды делаем большую.

– Ты что-то скрываешь, Адель. Я знаю, – серьёзно проговариваю. – За эти годы я не разучился узнавать, когда юлишь и уходишь от темы. Поэтому я хочу знать всё.

– Я не могу тебе всего рассказать, Тёма, – заговаривает почти шёпотом. – Никому не могу. Даже моя мама не знает, а ты хочешь, чтобы я на тебя взвалила всю тяжесть прошедшего года. Он сделал мне больно, когда я узнала, что он женат на одной, а слова «люблю» говорит мне. Когда врёт и одной и другой. Понимаешь?

– Как он сделал тебе больно, Адель?! Скажи! Прошу тебя…

– Нет! – уверенно произносит. – И мы закрыли тему. Ты хотел знать, что было между нами? Я ответила. Если тебя больше не интересуют другие темы для разговора, то ты можешь сейчас же вернуться к друзьям. Я больше не намерена говорить о Диме. Я его ненавижу. И хочу, чтобы он исчез навсегда из моей жизни, воспоминаний и разговоров. Я не говорила о нём последние полгода. Но ради тебя решила открыться. А ты сейчас заставляешь меня дальше причинять себе боль…

– Прости, – виновато заговариваю. – Я больше не буду. Ты права, забудем о нём. Он не должен больше нас с тобой волновать. Давай сменим тему, малышка? Ты отучилась? Теперь ты ветеринар? – закидываю её вопросами, пытаясь поднять ей настроение, но мы оба понимаем, что не так это делать надо.

– Да, отучилась. Но не на ветеринара. В конце поняла, что не смогу убить животное. Копаться в их органах. Я стала повелительницей собак, – шутливо отвечает. – Почти красный диплом. Зоопсихологию завалила из-за своих принципов не давать деньги. Стоило, наверное, дать… Хотя какая разница. Если я не работаю по специальности.

– Я тоже в университете принципиальным был, – припоминаю, поняв, что эту принципиальность Адель переняла у меня. – Всё правильно сделала. Знания важнее оценки.

– А ты… – начинает, а затем робко опускает глаза вниз. – У тебя там были серьёзные отношения?

– Нет, – отвечаю, улыбнувшись от мысли, что её всё же интересует моя личная жизнь. – Была Катарина, но мы не встречались и всё же, для галочки, расстались. Мой разгульный образ жизни не позволял мне завести постоянную девушку, – отвечаю, наблюдая за тем, как вытягивается её лицо.

– Тёма?! Ты что стал бабником? – шокировано восклицает. – О боже! Я не могу поверить! Ты… бабник! Ого! Это же то же самое, что сказать, что я президент!

– Я был и есть влюблённый идиот, Адель, – произношу, хохоча от её выражения лица. – Я не хотел обманывать других. Быть с одной, а любить всегда другую. Это нечестно по отношению к первой. Да и не железный я, малышка. Иногда для своего психологического равновесия надо расслабляться.

– И ты… так спокойно мне об этом говоришь? – удивлённо интересуется. – Ты мне только что в любви клялся? Говорил, что я у тебя из головы не выходила. Всё было жутко романтично, а тут: «Привет, Адель! Я бабник! Выйдешь за меня? Я люблю тебя!»

– И? – вздёргиваю бровь. – Я не врал. Всё чётко и по делу.

– Обычно мужчины такое скрывают, Тёма, – со знанием дела говорит она. – А-ля, они принцы, которые ждали свою принцессу и хранили себя для одной-единственной. Или бывают властные герои, которые хряк за волосы и такие: «Ты

моя! У меня до тебя была куча девушек, но я хочу именно тебя!» На последних ты не катишь, извини. Слишком добрый и благородный. Поэтому…