Малышка для зверя

А последнее предупреждение вообще разрушило всяческие надежды на спасение, окончательно превратив меня в ничто. В бесполезный мешок с кровью и костями.

– Повторяю в последний раз… Никто и никогда не должен узнать всей правды. Пусть окружающие верят в силу любви. Пусть думают, что ты любишь меня так же сильно, как и я тебя. А так оно и будет. Со временем. Вот увидишь! Но самое главное, моему сыну не говори. Этот дуралей считает, что его папка не способен влюбить в себя ту женщину, которая действительно полюбит. Меня, а не мои вкусные денежки.

Вот и всё.

С этого момента я стала просто игрушкой. Которую купили. Как вещь. Как стол или стул. Я не имела права высказывать своё мнение. Теперь я стала собственностью. Собственностью Константина Зверева, на которую наложили строжайшее табу.

* * *

После принудительного подписания «контракта на любовь», Константин улыбнулся до самых ушей. После чего взял меня под руку, пригладил примятую юбку, заправил торчащую блузку, расправил спутанные волосы и походкой горделивого самца направился к выходу.

Всё это он делал сам. Своими чёрствыми руками. А я терпела. Терпела, стиснув зубы, закрыв глаза. Потому что уже прямо сейчас должна была начать учиться терпеть. Терпеть то, как он ко мне прикасается, обнимает, улыбается, раздевает… То, как касается самых сокровенных мест и даже то, как пользуется моим телом.

Как подумаю о всех этих гадостях – сердце кровью обливается.

Нет! Не потому, что он на двадцать лет старше и тем более не потому, что урод… А потому, что сердце к другому рвётся. И оно, наверно, никогда не успокоится.

Константин на первый взгляд выглядел очень даже молодо для своего возраста. Лишь незначительные проблески седины намекали на истинную зрелость. А так он был очень красив. Как его сын. Практически. Разница была, конечнр, колоссальная. Как в цвете глаз, так и во всем остальном. Особенно в энергетике. Некоторые девушки с ума сходят от таких мужчин, мол, опыта у них больше, денег, власти. Но не я. Я кроме Алексея теперь вообще в жизни ничего другого не вижу. Словно заболела им. И боюсь… лекарства от этой болезни не существует.

Когда мы под руку вышли во двор, охранники одновременно рты поразевали, а нянечка моя чуть было с лестницы не упала:

– Что встали, бездельники? Случилось у нас кое-что с Анастасией! Любовь случилась! Вот так вот просто, резко и внезапно. Да, милая? – ко мне обернулся, с силой сжав локоть.

«Только вякни, сука, какую-нибудь глупость! И ты труп» – утверждала его звериная хватка.

– Д-да, – скрипя зубами, я попыталась выдавить нечто, похожее на улыбку. Скорей всего не улыбку, а натянутую маску счастливой избранницы завидного бизнесмена-холостяка.

– Вот это да! – хором отозвались шавки, – Поздравляем, босс! Как так-то?

– Я вам потом всё расскажу. Завтра ужин в честь помолвки устроим. А там заодно я вам удивительную историю в честь нашего знакомства поведаю. Сейчас некогда! Мы сначала в торговый центр с Настенькой рванём, а затем в поместье. Пока нас не будет, распорядитесь, чтобы нам совместную комнату подготовили, ту самую, президентскую, а затем слуг оповестите и приглашение на ужин всем родственникам разошлите!

– Будет сделано, босс!

– Ну всё, валите, придурки! Санёк со мной, а Витёк в поместье, – рыкнул Хозяин жизни, раздавая приказы направо и налево. – Эй! Для начала приберитесь тут за собой, уроды! Весь дом разворотили, мудаки безрукие! Чтобы ночью вернулись и подлатали всё! Ясно?

– Да ясно, ясно, – подельники удивлённо почесали лысые затылки.

– А с рожами у вас чё? А одежда? Как будто стадо слонов потопталось. Нажрались уже, что ли, в конце рабочего дня? Вот ведь…

– Так это, мы как раз хотели доложить… ваш…

– Ладно, люки захлопнули, некогда мне. Потом каяться будете, щенки, – бегло протараторил бандит, а затем ко мне обратился: – Ну что, звёздочка моя, в путь? Прости за грубость, детка.

Я лишь невольно пожала плечами, стараясь не разрыдаться от безнадежности, жалостливо добавив:

– Да. Только мне сына проверить нужно.

Я надеялась, что он позволить взять ребёнка с собой. Но он всего-навсего брезгливо скривился, засунув в рот очередную сигару:

– Давай. В машине жду. Помни о самом важном, птичка.

Когда изверг скрылся в салоне «Кадиллака», я быстро к Светлане подбежала.

– Настя, что это было?

– Некогда объяснять. Положение наше спасаю.

– Ты что с ним, того? – няня закашлялась, хватаясь за сердце.

– Пока ещё нет. Но мы уже вроде как обручились, – сама не верю в то, что говорю. Словно сон какой-то страшный. Вот только проснуться всё никак не получается.

– Ох, Настя, Настя, Настя, – печально покачала головой, – что же ты натворила, девочка? Ты ведь жизнь свою разрушила.

– Нет, няня. Ошибаешься. Моя жизнь, оказывается, уже была разрушена. У меня нет другого выхода.

– Но ты ж его не любишь!

Секунда молчание. А затем резкое:

– Люблю.

Враньё. Сплошное и наглое враньё!

Дожили. Врать любимым людям.

– Ох, девочка моя! Не надо так! С ума, что ли, сошла? Может, он уколол тебя чем-то? Наркотиком…