Малышка для зверя

– Поживешь пока некоторое время как невеста моя. Свыкнешься, обязанностям разным в качестве моей жены обучишься, за хозяйством следить научишься. Семья у нас большая, обеспеченная. Тебе понравится. Для женщин я не скуп на побрякушки всякие. Только попроси, Настенька. Всё для тебя сделаю. Хоть звезду с неба достану! Хоть за «Феррари» в Милан сгоняю. Ты только это… не предай. Иначе… Иначе шею сверну. Теми же руками, которые тебе золотое кольцо с брюликом на палец наденут.

Я не могла ни единого слова выдавить. Меня конкретно в тупик загнали, а ощущения в глубине души были такими, что хотелось покончить с собой. Ведь согласившись на просьбу главного бандюгана, я больно предам того, кого полюбила. Алексея… Который, в свою очередь, быть может, и ко мне какие-то тёплые чувства испытывает.

Но что любовь, если на кону жизнь двенадцати детей, моего Димочки и моя собственная.

Боже…

Почему именно я?

За что?

– Ну что, моя девочка? Каков твой ответ? – чувствую, как сильные руки на хрупкие плечи падают и давят, давят, давят, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. – Я ведь убью тебя… В твоём же клоповнике закопаю, если отказать посмеешь! Вместе с котятами любимыми!

Делаю прерывистый вдох, сглатываю льющиеся без остановки слёзы и хрипло отвечаю:

– Я согласна. На всё согласна. Только прошу… Очень прошу… Детей не трогайте.

– Анастасия, ты правда мне очень сильно понравилась, ты словно пробудила во мне спящий вулкан страсти! Я реально влюбился, сам не ожидая от себя, потому что твой поступок достоин бесконечного уважения! Именно поэтому ты достойна стать моей любимой и единственной женой. Слушай, я надеюсь, что и ты меня полюбишь. На самом деле я не изверг какой, просто сильно характерный мужчина. Но с женщинами щедрый очень, нежный, трепетный. Особенно с теми, которые вдохновляют, которые цепляют. Вроде тебя. Ты ведь могла позволить мне задохнуться, а ты пожалела… Я ценю это. И благодарности моей не будет предела.

Он присел на корточки напротив меня, большим пальцем правой руки коснулся подбородка, слегка надавил, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза ожившему кошмару. А затем, тыльной стороной ладоней смахнув крупные солёные капли, шепнул:

– Чёрт возьми, какая же ты всё-таки красивая… И как только раньше не заметил? Мой идеал. Та, которую я всю жизнь безуспешно искал и, в конце концов, обрёл. Как дар Божий, посланный небесами…

Он точно помешался. Константин Зверев не только бездушный бандюган, а ещё и сумасшедший психопат.

– Прости, если оскорбил. Прости, если обидел. Всё для тебя сделаю! Только полюби меня. Прошу… Ты обязательно полюбишь! А в награду за чувства получишь то, в чём всю жизнь нуждалась…

Алексея?

Я хочу лишь его!

В нём я всю жизнь нуждалась.

А всё остальное можешь себе в одно место засунуть.

Подумав об Алексее, на глазах снова горькие слёзы брызнули.

– Так, девочка моя, успокаивайся, иначе твои слёзы действуют на твоего будущего мужа, как соль на рваную рану… Давай-ка мы лучше развеемся немного? Как насчёт в город прокатиться?

Я ничего не ответила. Молча слушала приговор, озвученный устами персонального палача. Который все говорил, говорил, говорил, поглаживая мои волосы, руки и даже ноги.

Но последняя просьба окончательно разорвала мне сердце:

– И да, самое главное… Никто не должен знать, что ты согласилась стать моей на выгодных условиях. Сейчас ты напишешь расписку о том, что клянёшься своей жизнью, а также жизнью своих детей, включая сироток, что никогда, никому и ни при каких обстоятельствах не расскажешь всей правды. Путь народ думает, что ты тоже влюбилась, когда жизнь мою спасала. Что тебя так же, как и меня, переклинило. Крышу сорвало! Наизнанку вывернуло после того, как губ моих коснулась. Сначала ненависть, а затем безумная любовь… Не, ну представляешь, какая замечательная история получится? Удивительная сказка, по которой Голливуд заплачет! Я прям уже в уме рисую весь этот шикарнейший спектакль нашего с тобой знакомства. Он такой крутой… хищный волк, а она… маленькая хрупкая овечка, ужаленная коварной судьбой… Золушка в современной интерпретации.

Мне захотелось собственные глаза выцарапать, уши зажать ладонями, лишь бы не слышать всего этого адского бреда.

Но Зверев продолжал бесконечно тараторить бредни.

– Давай, миленькая, присаживайся, – закончив трепаться, он усадил меня за стол, бросив ручку с листом, нещадно выдранным из моего любимого ежедневника. – Пиши, Настюшка. Пиши! Временный договор. А завтра уже с адвокатом всё оформим.

И я написала. Через силу. Через боль. Ненависть и отчаяние.

Глотая слёзы, кусая губы, дырявя собственными ногтями нежную кожу рук, когда ручку держала.

Как жаль, что никто и никогда не узнает, скольких усилий мне это стоило.

Рука не слушалась. Дрожала, пока я пыталась вывести на бумаге собственный приговор. Крупные капли падали на бумаги, быстро впитывались, оставляя уродские разводы на чернилах. В каждом слове делала ошибку. Потому что ни руки, ни мысли больше не принадлежали сознанию.