Малышка для зверя

Я хотел возразить, но отряд браконьеров с места сорвался, поднимая за собой снежную пыль. Настя немного посидела, поглядывая на интенсивно качающиеся деревья, а затем через силу к снегоходу направилась, Я не удержался. Сорвался. За руку её перехватил и спиной в дерево впечатал.

Как и говорил!

Не надо будить во мне зверя…

Но было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Бешеный оборотень оказался на воле.

Девушка чуть слышно взвизгнула, когда почувствовала сильную хватку на плечах и приличный удар о поверхность дерева, благодаря которому с верхушек елей нам на голову ком рассыпчатого снега свалился.

– Ну что, до сих пор его любишь? Недостаточно ещё натерпелась? Он ведь не только кабанов убивает… – руки сильнее в плечи вонзились, вынуждая Малышку вздрогнуть ещё отчаянней.

Она ничего не ответила. Видимо решила, что бесполезно с хищником спорить. Я ведь одним пальцем её как мошку надоедливую раздавлю.

Она мне в лицо смотрела, тяжело дыша, не сопротивлялась. А я вдруг отметил, что на её длинных ресницах снежные хлопья застыли. Она губы свои алые нервно облизала… и мне в этот момент капец как захотелось их вкус вспомнить.

Вишня! Когда я впервые смял её губы в жадном поцелуе они напомнили мне сладкую вишню.

При одном только мимолётном воспоминании о нашей близости я ощутил жжение между ног.

Хочу её! Пизднец как хочу.

Даже ненависть не помогает.

Всё равно люблю! Любил и буду любить.

Пока я тут о твёрдости своего члена думал, Настя, пользуясь моментом, со всей силы в грудь меня пихнула. Вырвалась, к снегоходу бросилась. Спасибо хоть в пах коленкой не зарядила.

Но я, несмотря на метровые сугробы, оказался быстреееё. Догнал в два прыжка, в сугроб повалил и всем своим немалым весом сверху навалился.

Малышка вскрикнула, позвав на помощь, но я резко на спину её перебросил и жадным поцелуем в дрожащие губы впился, заставляя умолкнуть. Несмотря на пятиградусный мороз мне вдруг стало невероятно жарко. Как и ей, впрочем. Щечки порозовели, а огромные глаза, цвета бескрайнего океана, с ужасом в мои уставились. В которых уже во всю ненасытная похоть полыхала.

Пока кусал, сминал, насиловал её губы, пальцами зарываясь в волосы, бёдрами до боли вжимаясь в её бёдра, я даже не заметил, как так быстро начался грёбаный снегопад. Верхушки заснеженных елей ходуном ходили, а в ушах ветер ледяной свистел, который практически с головой за считанные секунды засыпал нас снегом.

Я нехотя оторвался от сочных губ Насти, понимая, что даже сквозь перьевой пуховик услышал, как бешено громыхает её нежное сердце.

Испугалась. Не бури, причём. А меня, зверя лютого, испугалась.

Стоило только на секунду замешкаться, как она со всей силы меня в грудь оттолкнула, на ноги вскочила и к снегоходу бросилась, рыдая на бегу.

Это уже перебор!

Почему я всегда мозга лишаюсь, когда она рядом?

Сначала вроде бы прибить хочется, а затем любить. До изнеможения ласкать, любить, нежность дарить.

– Настя! Подожди. Настя!

Снегоход тихонько затарахтел, и она с места сорвалась, свернув совершенно в другую сторону. Не на ту тропу, по которой несколькими минутами ранее Константин с дружками укатил.

Выругавшись, я тоже на снегоход прыгнул, устремившись следом.

Дурочка! Тут потеряться, раз плюнуть.

И я дурак. Напугал её.

Холодный ветер хлестал по лицу хуже плети. Снегоход швыряло из стороны в стороны, так лихо, словно тот был из картона сделан. Да ещё и этот долбанный снег глаза слепил! Ни очки, ни даже маска не помогали! А толку? Два часа дня, а небо так лихо чёрными тучами затянуло, что даже рук собственных не видно. Даже следы от Настиного снегохода за секунду метелью замело.

Где-то вдалеке раздался протяжный вой.

Дьявол!

Только этого ещё не хватало.

Отлично, Зверев. Ну просто прекрасно!

Жить что ли надоело?

Без неё да. Всё надоело!

Я практически догнал Настю, как вдруг её снегоход на кочку налетел – машину резко занесло. Я ничего не успел сделать… Она просто в кустах исчезла, а её панический крик надолго отпечатался в моей памяти.

Я ббыстро к склону подъехал, на ходу со снегохода спрыгнул и обмер…

Высота падения была приличная, метра четыре-пять. Но хуже всего было видеть то, что девушка упала в прорубь.

ТВОЮ Ж МАТЬ!

Я не понял, как так быстро следом прыгнул. Хорошо, что на грунт приземлился и не провалился под лёд, а она, бедная, кричала, руками пыталась за что-что ухватиться, пока снегоход её за собой под ледяную воду тащил.

– НАСТЯ! Держись!

Руку ей свою протянул, сам на живот лёг, пытаясь на лёд массой своей не давить. Дрожащей рукой она кое-как за мою ухватилась. Синяя вся… Напуганная.

Резко её на себя потянул, к груди прижал. Мы вместе на спину упали, я почти в голос разрыдался от страха.

Сумасшедшая…

Обнял её крепко-крепко, в лоб поцеловал, пытаясь хоть как-то согреть. Но тщетно! Она слишком сильно замёрзла, стучала зубами.

И что теперь делать? Как выбираться?

Я быстро на руки её подхватил и к снегоходу бросился. Её снегоход утонул. Я нащупал телефон в кармане крутки, отца набрал, но сеть, блять из-за бури не ловит!

Куртку с себя стянул, а её, насквозь промокшую, в сугроб бросил.