Малышка Джинн

Джинни взглянула на подругу и порозовела. Сегодня она была в алом костюме, поэтому ее пылающие щеки казались еще краснее.

— Не стоит, Карен. Я сама.

Карен хмыкнула.

— Ты знаешь, что-то мне это не нравится. Желание достичь своей цели — прекрасно. Но делать своим идолом одного мужчину... Ну, сколько можно оставаться девственницей, дорогая? Это вредно для здоровья. И потом, может быть, он тебе вообще не понравится. Я имею в виду постель.

— Карен, я и так все время с Генри. И мне хорошо.

— Не хочешь ли ты сказать, что спишь с ним?

Джинни улыбнулась.

— Я получаю удовольствие от нашей близости.

Карен удивленно посмотрела на нее.

— Не пугай меня. Ты о чем?

Джинни тихонько засмеялась.

— А тебе зачем знать?

— Да в общем-то незачем. — Карен пожала плечами. — Ну, ладно, Генри Мизерби мы займемся потом. А пока давай не отвлекаться от главного. Вот тебе все бумаги, действуй. Леди Либерти всех нас приведет к успеху.

Давно-давно Джинни слышала, как отец учил ее старшего брата идти по следу.

— Допустим, ты увидел свежий лисий след на снегу. Ты идешь так, чтобы не затоптать, не засыпать его, потому что, может быть, тебе придется вернуться... и начать все сначала, чтобы найти зверя.

Да, отец совершенно прав, думала она, разглядывая себя в большом зеркале в гардеробной. Ты ставишь себе цель и идешь к ней. Тропишь ли зверя... завоевываешь ли мужчину... едешь ли в Париж договариваться об аренде земли под выставку. Джинни улыбнулась своему отражению. Все мы в течение всей жизни за чем-то и на кого-то охотимся.

Из зеркала на нее смотрела все та же малышка Джинн: коротко стриженная изящная головка, маленькое личико...

Джинни уже полгода жила в Вашингтоне. Дела в ее агентстве шли неплохо. Она научилась запускать бюрократическую машину на полную мощность и, наоборот, останавливать ее, когда надо. Все свободное время она проводила в библиотеке Конгресса — готовила рукопись своей книги об искусстве оружейной гравировки. Она ведь обещала прислать ее Генри Мизерби, и непременно это сделает. Эта книга будет постоянно напоминать ему о ней.

Иногда Джинни казалось, что ее любовь к Генри Мизерби — настоящая блажь. В конце концов в каком веке она живет? И где живет? В самой свободной стране мира. В Америке можно найти сколько угодно мужчин, которые почтут за счастье жениться на ней, отвечала Джинн на свои собственные вопросы.

Но она любит англичанина Генри Мизерби. Он понравился ей с первого взгляда, и она почему-то захотела прожить всю жизнь рядом с ним.

Рядом с ним... Конечно, она и так живет рядом с ним — он на экране телевизора, его имя в названии ее агентства. А сам Генри в Англии и скоро вообще забудет о ее существовании.

Боже мой, думала Джинни, ну почему так случилось, что стоило ей увидеть его тогда, на первом курсе в Кембридже, и сердце ее как будто бы оборвалось. Оно полетело, покатилось куда-то в живот и там забилось, словно подстреленное. Что это, та самая «химия», о которой пишут в дамских романах? Так что же, выходит, она существует на самом деле, эта чертова «химия»?

Она дышала часто-часто, потому что от воспоминаний знакомое состояние, как это всегда случалось, вернулось к Джинни: сердце оборвалось и снова покатилось в живот...

Как она кляла себя за то, что согласилась играть тогда в эту дурацкую игру!

Карен затащила ее на студенческую вечеринку в университетском общежитии. Обычная комната, в которой жили такие же первокурсники. На стенах знакомые плакаты любимых рок-групп, английских, американских, расписание занятий. И кровати, такие же, как у них с Карен. В общем, спартанская обстановка. А потом решили устроить аукцион — сперва на продажу выставили парней, а потом девушек.

Сердце Джинни билось как сумасшедшее. Она впервые попала в компанию приятелей Карен. Та начала бегать на свидания с ними, едва поступила учиться. Все они были от нее без ума. Еще бы — блистательная красавица Карен, которая, кажется, и не подозревает, насколько хороша и богата. Свой пятичасовой чай она пьет из чашки веджвудского фарфора, которая для Джинни — музейный экспонат или иллюстрация в разделе «Фарфор» Энциклопедии раритетов.

Но Джинни и Карен познакомились в первый день учебы и сразу понравились друг другу. Внешне такие разные, они, непонятно почему, потянулись друг к другу.

— Слушай, у тебя есть толковый словарь? Уэбстер, к примеру, — спросила Карен, когда Джинни набивала книжками свой рюкзачок.

— Конечно, — сказала та. — Я ведь американка.

— Оно и видно, — засмеялась Карен.

— Как ты догадалась?

— Своих я узнаю даже на Луне.

— Ну, там-то нетрудно догадаться. Кроме наших на Луне никого не было.

— А ты патриотичная малышка. — Карен улыбнулась, и Джинни, увидев два ряда совершенных зубов, даже рот открыла от изумления.

— Что с тобой? — взметнула брови Карен. — Я чем-то удивила тебя? Обращением «малышка»? Но ты и правда кроха на моем фоне.

— Не-а, — замотала коротко стриженной головкой Джинни, — зубами.

Пришла очередь Карен открыть рот.

— То есть?