Малышкина и Карлос. Магические врата

– Вхожу я во широкий двор, во высокий дом, заношу я остуду великую… Как соседа зовут?

– Саша, кажется…

– Остудился бы Александр от Нины, чтоб не был он ей люб ни днем, ни ночью, ни утром, ни вечером. Чтоб она в покой, а он из покоя, она бы с улицы, а он на улицу, так бы она ему казалась как люта медведица. И в каком бы она ни была платье, хошь в цветном, хошь в держамом, все бы ему не по нраву было. Никому слова мои не пересечь, не порушить. А любовь Александрову истоптать и истребить, как черну немочь-жабу. Будь свободен! Язык, ключ, замок!

Баба Ванда схватила Ниночку за запястья, отняла ее руки от стола, и… На белой скатерти остались черные пятна – отпечатки ее ладоней…

Часть вторая Площадь Восстания

Глава 1

Профессор Серебряков для экономии времени шел на Сретенку дворами и переулками, торопился изо всех сил. Даже забыл о своей вегетососудистой дистонии и гипертензии. Не далее как полчаса назад ему позвонила баба Ванда и сказала, что вычислила асцедент Брюса! Неужели совсем скоро исполнится его мечта? Профессор Серебряков не раз видел во сне, что ему удалось оживить великого Якова Брюса. Совсем как Менделеев, которому приснилась его Периодическая таблица элементов. И у Циолковского тоже не раз бывали такие вещие сны.

Если Брюсу удалось совершить столько чудес в ту эпоху, когда открытия давались людям с таким трудом, то какие же возможности откроются перед ним в наш просвещенный век компьютеров и высоких технологий? Серебряков был уверен, что Брюс быстро освоится в новом для него мире и наверняка сумеет подарить человечеству новые супероткрытия. Неудивительно было бы, с таким-то научным гением!

В последние годы все в жизни профессора было подчинено одной цели. Ради этого он глотал пыль в хранилищах и архивах, налаживал контакты, устанавливал связи с магами. Квантовая или световая магия – наука для избранных, и Серебряков с удовольствием общался со своими зарубежными коллегами: масонами графом Ференцем Цепешем и бароном Штиглицем. Они-то, в сущности, и навели его на мысль, что корни Якова Брюса следует искать в генеалогии великого Мерлина. А благодаря рекомендациям коллег профессор сумел получить копии удивительных документов из Германии и Франции…

Тяжело дыша, профессор остановился перед лестницей в полуподвал бабы Ванды. Дверь открылась сама собой. Ворожея, на сей раз она была в темно-синем балахоне с золотой ниткой и светло-голубой шали, пригласила профессора в дом. Настроена она была на удивление торжественно. Хозяйка проводила Серебрякова в гостиную.

– Садитесь за стол, дорогой профессор. – Ванда показала рукой на готический стул с высокой спинкой.

Профессор сел, с интересом разглядывая разложенные на столе предметы: стеклянный шар на подставке, пучки трав, звездные карты, циркули, линейки и какие-то неизвестные профессору измерительные приборы. Это были раритеты из бронзы, украшенные резьбой и позолотой. Почему-то среди этих музейных экспонатов затесалась красивая курительная трубка с длинным изогнутым чубуком и чашкой в виде головы Медузы Горгоны.

Баба Ванда держала паузу, да так, что ей мог бы позавидовать сам Станиславский. Она стояла у стола и с какой-то непонятной, немного снисходительной улыбкой смотрела на гостя… и молчала.

– Ну не тяните, Ванда, не тяните, – не выдержал профессор, – что вам удалось раскопать, умоляю вас, говорите скорее!

– Сейчас, сейчас…

Баба Ванда взяла со стола несколько пучков травы, размяла их в ладонях, набила изогнутую тонкую трубку и закурила. Все это она проделала не торопясь, обстоятельно и с самым серьезным видом, словно выполняла какой-то ритуал. Профессору даже показалось, что она при этом что-то нашептывает. Слов не было слышно, но розовые, изящные губы ворожеи слегка при этом шевелились.

– Вы курите? – с удивлением спросил Серебряков.

Странный перламутрово-розовый дым постепенно заполнял всю комнату.

– Это не то, что вы думаете. Это смесь трав, собранных в полнолуние, она способствует астральному мышлению. Рекомендовано Департаментом магического здравоохранения, – незнакомым, торжественным голосом пояснила Ванда. – Мир видимый и мир волшебный существуют одновременно, а воображение – это способ и средство передвижения между ними. Мне нужно получить последнее подтверждение моих расчетов.

– И что вы сейчас видите? – Серебряков умоляюще смотрел на бабу Ванду, а та медлила, выпуская изо рта легкие розовые колечки и наблюдая за их растворением в воздухе.

Профессор вдохнул незнакомые ароматы дыма, но ничего не почувствовал – ни головокружения, ни ясности мысли. Правда, его бросило в пот, скорее всего, от волнения.

Ванда явно наслаждалась нетерпением гостя.