Мама!!!

Анька не отвечала. Светки тоже не было. Осмотреться уже не получалось – толпа напирала, Саша почувствовала, что как-то странно опускается всё ниже и ниже. Вот ей уже нечем дышать. Она не падает, а оседает вниз, потому что даже упасть негде. Она, скорее, складывалась. Еще мгновение – и она уже на корточках. Ноги ее больше не касаются пола, Сашу, ужавшуюся до формы шара, подхватила и понесла толпа. Она страшно закричала, но шум в магазине стоял такой, что саму себя не было слышно. Если она сейчас не выпрямится, ее затопчут. Или она еще раньше задохнется. Саша попыталась встать на ноги и поднять голову повыше – ничего не получалось. Нащупать пол она не могла, а сверху ее по голове хлопали чьи-то руки, сумки, зады, один раз в лицо ощутимо пнули коленом.

Она собралась, вдохнула глубоко, уверенная в том, что другой, даже самой тонкой струйки воздуха, уже не будет, – и во весь голос закричала: «Ааааааааа!» Над головой зашумели.

– Давят ребенка! Внизу ребенок! – вскрикнула женщина, тоже, видимо, из последних сил.

Толпа сильно качнулась. Саша крикнула еще раз.

– Тут! Тут ребенок! – раздался прямо над ее головой мужской голос.

В это же мгновение люди немного расступились, и Саша шлепнулась на пол. Людская масса по-прежнему гудела и топала сотнями ног, но Саша лежала навытяжку – толпа теперь ее обтекала. Под Сашей было ровно столько места, сколько нужно, чтобы компактно уместить ее маленькое тельце в куртке, шапке и теплых сапогах. Аньки и Светки рядом не было. Надо бы их найти, но Саша боялась, что если она встанет, толпа снова ее облепит.

– А-а-а-а! А-а-а-а! А-а-а-а-а-ня! – закричала она, озираясь в поисках ответа.

Вдруг кто-то потянул Сашу за шиворот, как котенка, и куда-то потащил.

– Пустите с ребенком! Ребенка затоптали! – кричал над ней мужской голос.

Да это же дядя Толя! Тети Олин муж, Танькин папа! Он уже подхватил ее и поднял над головой. Так грузчики заносили иногда в магазин на поддонах хлеб: если люди выстраивались у служебного входа и не давали пройти, грузчики несли лотки над головами. Сейчас ее так же выносил дядя Толя. Саша приподняла голову и посмотрела по сторонам: кругом давились и орали люди. Возле мясного отдела тоже кто-то лежал, и там толпа расступилась, одна женщина причитала, склонившись над лежащим на полу. Дядя Толя разгонял людей криком и медленно продвигался к выходу. Саша успела разглядеть: под вывеской «Мясо, колбасы» лежала Светка в знакомой оранжевой шапке из ангорки. Саша заерзала у дяди Толи на руках и стала кричать про Светку. Но ее никто не слышал, пока они не выбрались на улицу и не пролезли сквозь толпу снаружи, которая еще не знала о давке. Наконец дядя Толя поставил ее на землю. Поправил шапку, отряхнул куртку.

– Ты как? – спросил он Сашу, показывая на правый бок – куртка у нее была разорвана от рукава и до подола. Дядя Толя запахнул две полы, вытащил из кармана веревку и перевязал куртку, будто поясом.

– Там тетя Оля! И Света! Света Пащенко лежит возле «Мяса». И Аня Вторушина где-то.

Дядя Толя бросил большой армейский рюкзак, с которым всегда ходил в магазин, и побежал снова в толпу, но вернулся спросить:

– А Танька там?

– Нет, тетя Оля без Таньки шла. Мы вместе пришли.

Дядя Толя снова побежал в толпу. Слышно было, как он кричит: «Да кончился уже хлеб! Там дети остались и жена у меня! Пусти, говорю… Я кому сказал?.. Это я тебя сейчас отсюда выкину!» В тамбуре он остановился – Саша видела верх его шапки, за которую ухватились чьи-то руки и стали выволакивать дядю Толю на крыльцо. Из тамбура доносилось: «Куда прешь без очереди! Да я под Новгородом немцев бил!» Дядя Толя, было видно, отмахивался: «Да я сам немец! Пусти, говорю, жена у меня там». «Держи его, Егорыч, я этому фашизюге…» Из тамбура выскочил дед в полушубке, зачерпнул руками снежную жижу и снова бросился в толпу. Наверное, хотел кинуть грязью в дядю Толю, но того уже не было слышно – значит, влез внутрь. Какая-то женщина заорала: «Рехнулся, дед? Сапоги мне все загваздал. Че? Немцев бил? Да я тя щас!!!» В тамбуре снова началась толкотня.

Саша сняла шапку поправить растрепавшиеся волосы. Расстегнула куртку, перевязала шарф, торчавший под шеей комом. В разорванный бок куртки поддувало. Налетел мокрый ветер со снегом, таким липким и грязным, будто его не с неба несло, а поднимало и бросало в лицо с затоптанной и заснеженной земли. Саша закуталась в шарф и долго стояла напротив входа – ждала Аньку. Или хотя бы – Светку. Ну, в крайнем случае, думала она, пусть выйдет дядя Толя и расскажет, что там. Но из магазина никто не выходил, хотя казалось, что каждый нормальный человек должен любой ценой вырваться из страшной давки на улицу. Саша подошла поближе к входу – там всё так же толпились люди. Однако теперь они заглядывали в магазин не в нетерпении, а с тревогой. Взрослые тетеньки и дяденьки поднимались на цыпочки, чтобы рассмотреть внутри хоть что-то. Саша похлопала клетчатое пальто по спине.

– А скажите, пожалуйста, что там?

Пальто отмахнулось от нее, как от мухи.