Мама!!!

Пришлось маме выйти. Чтобы пописать, нужно было сдвинуть назад и в сторону край ванночки, сток которой находился над унитазом. У них не работала раковина. Кажется, сколько Саша себя помнит, воду сливали в унитаз, и ванночка была вместо ванны и раковины одновременно. Удобно! Удобней, чем вообще без раковины. Только пахло всё время унитазом. И писать, когда прижимаешься голой спиной к холодной эмалированной ванне, тоже было неприятно. Саша с трудом уместилась на краешке унитаза. Воду зато спускать не надо: помыл руки – вода и полилась в унитаз.

Она вернулась в комнату – Анька с Женей уже встали. Обе хотели пить – еще бы, после колбасы-то – мама принесла им кружки. По телевизору показывали опять кенгуру или кого-то очень на него похожего. Только это был, видимо, еще детеныш, он ел из бутылки.

– Это кенгуру! – сказала Анька маленькой Жене тоном тети Лены, которая всегда всё объясняла. Женька молча рассматривала цирк.

– А мультики? – спросила не совсем проснувшаяся Женя.

– Как ты хорошо говоришь! – похвалила ее мама.

Она с Женей, может быть, вообще еще никогда не разговаривала. Та и впрямь очень хорошо говорила. Не хуже Аньки.

– Че-то долго цирк показывают, – протянула Анька и стала приводить себя в порядок: поправила волосы, разгладила на себе кофту. Что на ней было надето, Саша не поняла: то ли старая блузка, то ли всё-таки пижама. Волосы во сне растрепались. Мама подошла к ним с расческой и хотела обеих причесать, но Анька испуганно отказалась:

– Нет-нет, нам домой надо, к бабе Тоне. Уже теперь-то ушли, поди, грабители!

Саша с мамой наперебой стали объяснять, что уже ходили к бабе Тоне, что принесли им теплые вещи, что они сразу уснули, что на плите подогревается ужин.

– Поедите и пойдете, у вас ведь даже хлеба дома нет, – мама обращалась к сестрам подозрительно по-доброму. Хочет Саше понравиться.

– Мама хлеб купила, хлеб бабе Тоне унесете.

Саша не стала дожидаться, что скажет мама, а полезла на хлебную полку. Там, вплотную друг к другу, лежали три буханки хлеба, одна уже на треть съеденная. Саша взяла целый белый и положила Аньке на колени. Та поблагодарила, увидела на второй кровати свои вещи. Сначала оделась сама, потом одела Женю. Обе, одетые, сели снова на кровать. Саша пихнула маму в бок и показала рукой – кормить! Мама стала быстро накладывать еще теплые макароны, к ним дала по кусочку хлеба, налила чай, всё поставила на табурет и принесла его к кровати вместо стола. Женя тихонько сказала «спасибо». Анька молча начала есть.

В телевизоре показали уже слониху, еще каких-то животных, дяденька-дрессировщик улыбнулся в камеру. А потом снова появились в студии Хрюша со Степашкой и попрощались со зрителями. Ничего себе! Передачу старую показали, а мультик вообще забыли включить. Саша повернулась к Аньке с Женей – те тоже были удивлены и возмущены.

– Безобразие какое, – выругалась Женя.

Она еще плохо выговаривала «з» и «р» – у нее получилось «бежеблазие». Все засмеялись. Анька подтолкнула сестру – мол, поторапливайся. Сама она съела уже половину. Странно, весь день она не спешила к бабе Тоне, а теперь прямо рвется. Может, во сне ее увидела? Саше очень хотелось проверить, правильно ли она догадалась.

– Тебе что сейчас снилось? – спросила она торопливо жующую Аньку.

– Мне-то? Баба.

– Баба Тоня?

– Не-а, баба Клава. Приснилось, что на море с ней поехали. А тебе?

Саша попыталась вспомнить, снилось ли ей вообще хоть что-нибудь на этом кресле. Она стала постепенно нащупывать слабое и ускользавшее воспоминание. Что-то странное снилось, какой-то длинный поезд, и она в нем одна ждет маму. Куда поезд ехал? Сейчас, сейчас она вспомнит…

– Смотри, дядька голый, – хихикнула Анька, и изо рта у нее вылетели макароны.

Мама посмотрела на экран и тут же зацокала языком. Саша повернулась к телевизору – снова он. Только она забыла, кто из двоих полуголых певцов был Леонтьевым. Хотела спросить у мамы, но та уже потянулась переключить канал, и Женька во весь голос заревела: она хотела досмотреть. Женька орала так громко, что мама отошла от телевизора. Там уже показывали на столе блюдо с червями – все четверо вскрикнули. Потом вместо червей появились голые связанные женщины, у одной между ног висела на веревке кукла.

– Кто это? – Анька даже заплакала, будто сильно испугалась. Мама подошла поближе к экрану и дождалась, когда на нем появится подпись.

– Это, девочки, это… Вот, здесь написано… Александр Кутиков. Такой вот, девочки, веселый певец.