Мама

Хозяин повернулся к американцам, те расступились, и в центре внимания оказалась Эл. Проститутка стояла перед стариком, арабом и Славой и смотрела только на старика. Глаза ее намокли и блестели подступающими слезами.

Слава бессильно откинулся на стену. Ноги не держали и он медленно опустился на пол. Эл продолжала смотреть на старика. Почему-то именно на старика, а не на него, не на араба и не на американцев.

А потом она произнесла всего одно слово. Тихо и безжалостно. И в голове у Вячеслава намертво перемешались остатки понимания того, что происходит вокруг. И пробиваясь сквозь эту кашу, подтверждая нереальность ситуации, прозвучал понятный даже Славе вопрос одного из американцев:

— What does she say?[7]

— Daddy,[8] — повторил по-английски другой солдат то, что Слава уже слышал по-русски…

Пауза 3

Давайте делать просто тишину,
Мы слишком любим собственные речи,
Ведь из-за них не слышно никому
Своих друзей на самой близкой встрече.
Давайте делать просто тишину.
А. Макаревич

…Как давно все это было, как странно все это было…

Иногда, вспоминая те дни, мне кажется, что все это случилось не со мной. Не с нами. Настолько все это похоже на плохую сценическую постановку. Ведь не бывает же так, в самом деле. Не может же так быть. Разве только в кино или дешевом бульварном романе. Как старый фильм Тарантино. Бульварное чтиво, которое перевели как криминальное. Классика жанра. Помню, в детстве смотрела такое кино. Старое, отснятое еще на пленку, с примитивными спецэффектами. Хотя теперь нет ни классики кино, ни классики литературы. Нет бульварного чтива. Вообще нет ни литературы, ни кино. А может, и не было никогда?

Быть может, я вспоминаю сейчас в приступе старческого маразма, предсмертного бреда то, чего никогда не существовало? Придумываю свое прошлое, как то самое чтиво, тот самый роман.

И все-таки это было на самом деле. Хотя для тех, кто живет сейчас, этого нет и не было. Кто-то говорил, что без знания прошлого нет будущего. Ерунда. Вот эти новые люди. Они не знают того, что было. И ведь живут. И у них есть будущее. А я живу остатками того, что застряло в памяти. Живу тем прошлым, которого они не знают. И у меня ничего впереди. Ничего!

И вот что я думаю, не стоит им знать этого прошлого. Не нужно оно им. Потому что если они узнают о нем, то будущего у них может не быть. Они сейчас чисты и наивны, они могут измениться в худшую сторону, могут остаться такими же, но это будет их выбор, а не давление истории, которой они, по счастью, не знают.