Мама для чужого наследника

– Через двадцать один день. Не раньше! Ты в курсе, насколько заразно это заболевание. Мне остается только молиться о том, что я не успела вдохнуть вирус. Завтра будет готов анализ и станет ясно. Если я здорова…

– То ты прекратишь страдать ерундой и вернешься домой, – заканчиваю за нее.

– К кому? Зачем? Ты вечно занят. Работа, работа, работа! Теперь вот нарисовалось новое увлечение – ребенок. А я? Зачем я тебе нужна? Я так надеялась, что между нами все наладится, что мы снова будем зажигать, как в юности, а ты… ты даже из собственной спальни меня отправил, когда в доме появилась эта девчонка с… – раздраженно выдыхает она, напоминая в очередной раз о вчерашнем вечере. – Теперь ты примерный папа. К тебе не подступиться. Ты и сейчас меня домой зовешь не потому, что соскучился, а ради того, чтобы я изображала роль любящей матери!

– А это не так?

– Вот опять! Да как ты не можешь понять, Герман, что в нынешнем положении это невозможно! Я вместо того, чтобы сближаться со своим сыном, вынуждена буду трястись от страха, что заражусь и слягу. Или считаешь, это оправданный риск?

– Саша, ты преувеличиваешь, – начинаю терять терпение.

– Герман, ты поиздеваться звонишь? Ты все же настаиваешь на нашем общении? Чтобы потом сидеть и злорадно наблюдать, как я покрываюсь сыпью, от которой могу отойти в мир иной? Ты этого ждешь от меня? – снова повышает градус беседы. А после заявляет в ультимативной форме: – Так вот, если подтвердится, что не заразна, то я еду в Европу! Какой смысл откладывать запланированные процедуры, если все равно не смогу видеться с ребенком?

Я с яростью откидываю голову назад, с силой ударяясь затылком о подголовник кресла. Повернуть ситуацию в свою пользу и обвинить меня в бесчеловечности – верх мастерства. И у Саши это замечательно удается.

После ее слов я ощущаю себя тираном, думающим только о себе. Хотя в действительности все как раз таки наоборот.

– Значит, ты все решила? – резюмирую, понимая, что спорить в нашем случае бесполезно.

Саша заняла позицию и сдавать ее не собирается. А мои уговоры будут восприняты в штыки.

– Ты слышал о рисках, – уже более тихим голосом отвечает она. – За три недели ничего не случится. Я успею вернуться. И тогда в полной мере приступлю к своим обязанностям.

Не говоря больше ни слова, я выключаю звонок. Дальше вести диалог бессмысленно. Карандаш с хрустом ломается в моих руках.

В словах Саши есть смысл. Она права в том, что в ее возрасте при наличии определенных проблем со здоровьем от подобной заразы лучше поберечься. Но меня злит, что ее в принципе не волнует здоровье ребенка.

Сашин мир до сих пор крутится вокруг ее личных хотелок, а ребенок всего лишь красивое дополнение. На все остальное есть няньки. Я, в конце концов. А она появится позже. Обновленная, похорошевшая, чтобы на фото с сыном выглядеть сногсшибательно. На все сто. Чтобы наконец примерить на себя роль матери и поиграть в счастливую семью. Если получится.

Надолго ли ее хватит? Как быстро она сдуется, учитывая, что хлопоты с Ильей ее уже сейчас выводят из себя?!

Что ж, загадывать не буду. Время покажет.

Смотрю на часы, отмечая, что пора закругляться и ехать домой. Но, увы, сразу освободиться не получается.

В особняк я возвращаюсь уже поздно вечером. Свет в окнах, где остались Соня с Ильей, не горит, что вполне нормально, учитывая режим сна и отдыха маленького ребенка. Но остаться в стороне, не заглянув к ним, не узнав лично, как дела – общее положение вещей я весь день наблюдал через видеокамеры, – не могу.

Шагаю через три ступеньки, поднимаясь на второй этаж. Уже подхожу к спальне, собираясь взяться за ручку, как дверь сама распахивается перед моим носом. Дыхание почему-то перехватывает, когда на пороге появляется Соня. Я чувствую себя вчерашним пацаном, не в силах первым начать разговор. В горле пересыхает, и слова застывают на языке. В груди странно щемит, как бывает после долгой разлуки. Я сам не понимаю охвативших меня чувств. А вот в ее глазах явно читаю немой вопрос.

– Добрый вечер! – сдерживаясь, здоровается она.

Топчется на месте, ожидая от меня каких-то дальнейших действий. А я смотрю на нее, как идиот, и не помню, зачем сюда шел.

На секунду я вообще выпадаю из реальности. Меня охватывает дурацкое дежавю. Раньше я мечтал о том, чтобы, когда прихожу домой, меня встречала любящая жена, а в колыбельной спал наш ребенок. И сейчас эта картинка четко рисуется в голове, подставляя под образ второй половины Соню.

И ведь она идеально подходит на эту роль. Если бы не большое-пребольшое но. Я женат, и это не ее ребенок. Хоть и родила его она.

Смаргиваю настойчивый морок, переключаясь на сына.

– Как Илья? Как его самочувствие? – вылетает автоматом.

Заглядываю за спину девушки, где, обняв мягкую игрушку, спит маленькое чудо.

– Врач приходил. Написал, какие препараты нужны и в каких случаях их давать. Температуры больше не было. Жаль, гулять пока нельзя. Сидеть в четырех стенах ребенку трудно. Тем более здешняя обстановка ему незнакома, – жалуется она.

Я захожу в комнату, иду к кровати, присаживаясь на край.